Чудовище и красавица - Алла Лагутина (2017)

Собравшись с духом, Сандугаш вернулась жить к родителям. Ходила на свидания из родного дома. Но однажды вечером, когда она уже совсем было собралась бежать к Косте, отец ее задержал:

– Подожди. Мне с тобой поговорить надо.

Сандугаш не могла ослушаться. Покорно пошла за отцом на улицу. Там он сел на крыльцо и ей указал на место рядом с собой: сядь. Она села. Почему-то сразу нервничать начала, хотя улыбка отца казалась безмятежной. Но у нее с детства был встроенный радар беды. Вот и сейчас – холодок в солнечном сплетении, сжавшееся горло.

Вечер был теплым – небо высокое и еще светлое, птицы поют. Безмятежность.

– Меня тут спрашивали о тебе, Сандугаш, – заговорил отец. – Ты ведь слышала такую фамилию – Коновалов?

– Так это тот чиновник, которого ты лечил, – удивилась она. – Тот, который нам продукты прислал. Откуда он меня-то знать может?

– А вот знает, – улыбнулся отец. – Видел тебя. Удивился, что у нас такая красавица живет. Заинтересовался очень.

– Отец! – Сандугаш даже на лавке подпрыгнула. – Что ты говоришь такое, ему же сто лет в обед!

– Глупая, да не для себя! Сын у него есть. Двадцать шесть ему. Хороший парень, избалованный только. Вот смотри. – Он извлек из внутреннего кармана старого пиджака фотокарточку и протянул Сандугаш.

С портрета улыбался крепкий широкоплечий блондин с наглыми глазами. Отлично сидящие джинсы, на заднем плане – блестящая «Тойота». От него веяло мещанской сытостью и предсказуемым безмятежным будущим. Видимо, он считался завидным женихом и давно к тому привык – это сразу считывалось по выражению его лица. Избалован, зациклен на себе.

– Петр Коновалов, – представил его отец с таким пафосом, как будто бы этот Петр находился рядом во плоти. – Учился в Москве, в МГУ. Потом вернулся, будет работать по линии отца. И правильно, тут у мальчишки все схвачено. Квартира большая в Иркутске, плюс дом трехэтажный в наших краях. Вот сейчас решил, что жениться хочет. И отец его считает, что ты отлично подошла бы.

– Пап, ну смешно. Он меня мельком видел и уже так считает?

– У таких, как Коновалов, взгляд наметан. Чиновник иногда может быть даже более проницательным, чем шаман… В общем, договорились мы, что во вторник ты вместе с Петром поужинаешь. Он тебя в ресторан хороший приглашает. Посмотришь на него – а вдруг? Это очень хорошая партия, я надеюсь, приглянется тебе пацан.

– Паааап! – Сандугаш даже душно стало. – Не хочу я! Прости, не пойду. Извинись перед Коноваловым. Скажи, что сердце мое занято или что-нибудь в этом роде.

– Сандугаш, – в голосе отца появились металлические нотки, – я не прошу тебя ни о чем неприличном. Просто ужин. Неуважительно отказываться. Он ничего плохого тебе не предложил… А вдруг Петр тебе понравится? Ты уже взрослая совсем. Никак к этому не привыкну, но это так.

– Папа… Но у меня же Костя. И у нас все серьезно.

Отец на несколько мгновений превратился в каменное изваяние. Резко выдохнул.

– Насколько я знаю, ты у него пожила, а потом он вернулся к прежней жизни. Жена и дочка снова при нем, а ты на свидания к нему бегаешь.

– Это временно. Он разведется, и мы поженимся.

– Что ж. Передай ему, что если его намерения серьезны, пусть приходит ко мне поговорить об этом. И не бойся, я ничего ему не сделаю. Просто передай, что я жду от него подтверждения серьезности его намерений в отношении тебя, Сандугаш. Иначе я буду считать себя оскорбленным, а его – негодяем и лжецом, совратившим мою дочь. Это можешь не передавать, если хочешь. Это – чтобы ты понимала.

– Я… передам. Ты хочешь, чтобы я… чтобы я за этого Коновалова замуж вышла?

– Он вполне подходит. Обидеть тебя он не осмелится. И да, я хочу, чтобы ты вышла замуж. Ты созрела. Стала женщиной. Мечешься, ищешь любви, хочешь вить гнездо. Но ты не там любовь ищешь и плохое место для гнезда наметила. Птицы умнее людей, на пепелище гнездо не вьют.