Проповедник - Камилла Лэкберг (2010)

В его представлении два священных предмета не подлежали вышучиванию: вера и гольф. На какой-то момент Ёста пожалел о том, что рядом с ним Мартин, а не Эрнст, как обычно. Конечно, тут и говорить нечего, работать с Мартином и интересно, и продуктивно, но с Эрнстом Лундгреном — много проще. Да, у Эрнста свои заморочки, но он-то уж никогда ничего не имел против, если Ёста хотел смыться пораньше или выкроить несколько часов, чтобы походить с клюшками.

В следующую секунду перед глазами Ёсты встала фотография Ени Мёллер, и ему стало чертовски стыдно. В этот краткий миг если не прозрения, то по крайней мере полной ясности он увидел себя сварливым старым хреном и осознал, что если будет продолжать в том же духе, то закончит свои дни всеми забытый в доме для престарелых. Будет там сидеть на скамеечке, бубнить и жаловаться на то, как несправедлива жизнь. Очень реальная перспектива, когда у тебя нет детей, да и друзей настоящих, в общем-то, тоже не имеется.

— Как ты считаешь, он там? — спросил Ёста, чтобы отвлечься от своих неприятных мыслей.

Мартин подумал и сказал:

— Вообще-то нет. Я очень удивлюсь, если мы его там найдем. Но поглядеть все равно стоит.

Они свернули на подъездную дорожку и в очередной раз полюбовались идиллической картиной. Красно-коричневый дом, утопающий в мягком солнечном свете, особенно красиво выделялся на контрастном фоне голубизны моря. Как и в прошлый раз, молодежь целеустремленно сновала вокруг — все чем-то заняты. Мартин попробовал подытожить свои ощущения: кругом все такое здоровое, аккуратное, чистое, шведское, везде порядок, а в итоге на душе довольно неприятное чувство. Он по опыту знал, что если что-то выглядит слишком хорошо, то наверняка тут что-то не то.

— Да, дела, прямо гитлерюгенд какой-то, — сказал Ёста вслух то, что Мартин втайне думал про себя.

— Ну да, может быть. Хотя, конечно, слишком сильное слово. Ты только смотри вслух такое не скажи, когда мы там будем, — сказал Мартин сухо.

Ёста произнес с некоторой иронией:

— Ну, тогда извини, — и ухмыльнулся. — А я и не знал, что у нас цензор появился. Хотя, может, ты и прав. Если бы они настоящими нацистами были, то такого, как Кеннеди, в свой гитлерюгенд ни в жизнь не приняли бы.

Мартин проигнорировал комментарий и пошел к крыльцу. Дверь им отрыла одна из девушек и сухо спросила:

— Да, что вы хотите?

Было ясно, что о проблемах Якоба с полицией здесь всем известно.

— Мы ищем Якоба, — сказал Мартин, взяв на себя инициативу.

Ёста молчал и дулся.

— Его здесь нет. Поищите дома.

— А ты уверена, что Якоба нет? Нам вообще-то хотелось бы в этом убедиться самим.

Она с неохотой впустила их и крикнула в глубь дома:

— Кеннеди, полиция опять здесь. Они хотят посмотреть кабинет Якоба.

— Не беспокойся, мы сами найдем, — сказал Мартин.

Девушка его реплику проигнорировала. Послышались быстрые шаги, к ним подошел Кеннеди. Мартин подумал про себя: интересно, он что, тут у них в хозяйстве кто-то вроде постоянного гида? А может быть, ему просто нравится водить народ путями истинными.

Молча Кеннеди пошел перед Мартином и Ёстой по коридору к кабинету Якоба. Они вежливо поблагодарили и открыли дверь. Их ожидания не оправдались: ни малейшего следа Якоба. Они покрутились по комнате, пытаясь обнаружить какие-нибудь признаки того, что Якоб здесь ночевал: одеяло на диване, будильник — все, что угодно. Но ничего, ничего подобного, полное разочарование. Они вышли из кабинета. Кеннеди просто стоял и ждал. Он поднял руку, пригладил волосы. Мартин заглянул в его глаза: в их непроницаемой темноте таилась злобная усмешка.

— Ни хрена и ни хренушечки, — сказал Мартин, когда они уже сели в машину и покатили обратно в Танумсхеде.

— Ну да, — подтвердил Ёста коротко.