Крик - Николя Бёгле (2018)

– Ну, если не считать того, что их наверняка нанял тот самый человек, которому твой отец звонил перед самоубийством… я про них ничего не знаю.

– Они полетят следующим рейсом, но это уже не важно – на острове у нас будет только восемь часов на то, чтобы найти секретную лабораторию и оставшиеся там материалы до истечения установленного Лазарем срока. А мы понятия не имеем, где искать! – Кристофер потер виски так, что кожа покраснела, но тут же опустил руки и вцепился в коленки, чтобы не было видно, как дрожат пальцы.

– Успокойся, – мягко сказала Сара. – Смотри-ка, в кармане того сиденья есть туристические брошюры про остров Святой Елены и остров Вознесения. Принесешь?

Он поднялся, перешагнул через ее ноги и вернулся с двумя рекламными проспектами.

– Все-таки здорово вас тренируют в норвежской полиции, – покосился он на спутницу, усаживаясь обратно. – Даже представить себе не могу на твоем месте какого-нибудь французского инспектора… То есть я хочу сказать, что не все умеют так быстро решать проблемы, связанные с угрозой жизни…

Сара молча полистала брошюру, затем взглянула на него:

– Я три года отслужила в норвежском спецназе, а до этого четыре года в армии. В полицию, на должность инспектора, пришла меньше пяти лет назад.

– Ты начинала в армии? – удивился Кристофер.

– Угу.

– Я понимаю, что сейчас не время для таких разговоров, но это поможет мне отвлечься. К тому же у меня всего один вопрос.

– Я тебя слушаю, – проговорила Сара, не отрывая взгляда от брошюры.

– Что может заставить женщину пойти служить в армию? Она подняла голову:

– То же самое, что может заставить мужчину выбрать профессию военного журналиста.

– О’кей, вопрос, конечно, сексистский, но для женщины армия – это ведь и правда странный выбор, разве нет?

Сара опустила столик на спинке сиденья впереди и положила на него брошюру. Затем откинула волосы назад и посмотрела на Кристофера:

– Тебе действительно поможет… болтовня?

Он пожал плечами:

– Отвлечет от тревожных мыслей.

– Ладно. Мой отец занимался тем же, чем и ты, до того как тебя избрали своим кумиром неокрепшие умы в Сорбонне. – Сара улыбнулась, показывая, что пошутила. – В общем, папа тоже был военным журналистом. И тоже французом. Он часто надолго уезжал из дома, а когда возвращался, не мог оставить за порогом все те ужасы, которые видел в горячих точках. Не мог держать это в себе и рассказывал нам с матерью и сестрой о том, что там происходило у него на глазах. Ящики рабочего стола он не запирал на ключ, и я, забираясь туда без спроса, рассматривала фотографии. В основном гражданского населения. Так что, в отличие от многих, я выросла, прекрасно зная о том, что беды не минуют ни детей, ни женщин и что страдания слабых и невинных будут длиться до тех пор, пока им не положит конец какая-нибудь высшая сила.

Кристофер покивал – он лучше, чем кто-либо, мог понять, о чем говорит Сара. И сочувствовал ей, несмотря на собственные переживания о Симоне.

– Когда настало время выбирать профессию, родители настаивали, чтобы я пошла в какой-нибудь престижный университет. Они были разочарованы тем, что моя сестра не стала получать высшее образование. А я заявила, что хочу вступить в армию, чтобы помогать тем, кто в этом нуждается. Родители в панике попытались пристроить меня на экономический факультет, тогда я сказала, что принесу больше пользы, спасая женщин от смерти, а не впаривая им косметику, с помощью которой они каждый день превращают себя в отфотошопленные манекены.

При других обстоятельствах Кристофера позабавила бы такая формулировка, но сейчас у него не было сил смеяться.

– Вот почему женщина может пойти служить в армию, – заключила Сара. – Чтобы не пользоваться косметикой. Достаточно сексистский ответ на сексистский вопрос? – Она отвернулась.