Крик - Николя Бёгле (2018)

– Этого вы не узнаете. И не думайте, что я боюсь смерти. К ним придвинулся Кристофер:

– Сара, держи его крепче и позаботься, чтобы он не заорал.

Она не поняла, что журналист собирается сделать, но послушалась.

– У нас нет времени на сантименты, – пробормотал он, словно убеждал самого себя, и, взявшись вдруг двумя пальцами за сломанный нос Джонаса, медленно его сдавил.

Молодой человек вытаращил глаза, задергался, но Сара легко пресекла все его попытки вырваться и закричать.

– Смерти ты, может, и не боишься, а вот боль тебе не нравится, как и всем, – холодно сказал Кристофер. – Но тебе будет очень больно здесь и сейчас, до тех пор пока ты не ответишь на наши вопросы.

Грудная клетка Джонаса судорожно вздымалась и опускалась в такт тяжелому неровному дыханию; боль в сломанном носу отдавалась в костях всего тела.

– Повторяю, – неумолимо произнес Кристофер. – Что изучают в этой лаборатории?

Молодой человек быстро заморгал, давая понять, что готов говорить, и Сара медленно отняла ладонь от его рта, но не опустила руку на случай, если ему взбредет в голову звать подмогу.

– Как… как вам удалось… добраться сюда… живыми? – простонал Джонас.

– Похоже, ты меня не понял, – вздохнул Кристофер и занес кулак над его носом.

– Стойте, стойте! Не надо… – На лбу молодого человека блестели капли пота, глаза расширились от страха, он не сводил взгляда с кулака, как побитая собака в ожидании нового удара.

– Что… изучают… в этой… лаборатории? – медленно, сквозь зубы процедил Кристофер.

– Это экспериментальный научный центр. Здесь изучают космическое излучение. – Замолчав, Джонас увидел, что журналист нахмурился, и поспешил добавить: – Мы хотим поймать… призрачную частицу.

Кристофер ждал какой-нибудь околонаучной белиберды, рассказа о самых смелых экспериментах в подтверждение каких-нибудь бредовых идей, но в том, что сказал помощник Дэвисберри, не было ничего нелепого или смешного. За призрачной частицей ученые всего мира охотились уже лет семьдесят.

Сара, ничего в этом не смыслившая, взглянула на него, требуя объяснений.

– Они пытаются разгадать величайшую загадку Вселенной, – пожал плечами Кристофер. – Не знаю, как это попроще объяснить… Например, когда ты смотришь на небо, звезды, океан и даже на меня вот в этот самый момент, ты видишь всего лишь четыре процента того, что существует.

– Как это?

– На девяносто шесть процентов Вселенная состоит из невидимой материи, которая проходит сквозь стены, наши тела, землю, камни, металлы. Нам кажется, что ее нет, но на самом деле именно она управляет законами Вселенной. Без этих девяноста шести процентов пока еще никем не исследованной материи невозможно было бы объяснить вращение звезд и галактик. Проблема вот в чем: астрономы и физики знают, что она существует, но понятия не имеют о ее структуре и даже не понимают, что это такое, потому что никому еще не удалось заполучить образец для анализа. Она ускользает от всех измерительных приборов. Ее невозможно ни увидеть, ни зафиксировать датчиками. Дело темное, в общем, и эту материю обозначают именно так: темная или призрачная. А состоит она из призрачных частиц, которые обычно называют нейтрино.

– И какая тут связь с тем, что мы нашли на острове, в лаборатории твоего отца?

Кристофер снова повернулся к Джонасу – тот лежал с закрытыми глазами и норовил потерять сознание.

– Зачем вам понадобилась призрачная частица?

Молодой человек приоткрыл глаза, и Кристофер на всякий случай приблизил кулак к его носу. Когда Джонас ответил на вопрос, интонации его слабого голоса свидетельствовал и: он глубоко убежден в том, что говорит, поэтому сомневаться в его правдивости не приходилось.

– Мы… абсолютно уверены, что призрачные частицы, нейтрино, составляющие темную материю… это человеческие души.

Кристофер безвольно опустил руку.

– Души?.. – повторил он.