Театральная площадь - Валерия Вербинина (2018)

Опалин вскочил с места. Глаза его горели, он весь преобразился. Антон смотрел на него разинув рот.

— Наконец-то я прищучу этого гаденыша и узнаю, куда он дел труп… — объявил Опалин. — Вы не понимаете, он на меня смотрел так, как будто уже надо мной победу одержал, ясно? И поэтому я сразу понял, что он виновен…

— Ну… может быть, и клад… — пробормотал Петрович. Он уже не знал, чему верить. — А с театром-то мы что будем делать?

— Я же сказал. Материалы мне найди по той балерине, которая с собой покончила. Труп искать надо… на даче Вольского побывать… Ладно. Для начала разберемся с инженером!

Пока Опалин на Петровке обсуждал с операми план дальнейших действий, секретарша директора Дарского отчаянно пыталась не пустить в кабинет начальника пышнотелую гражданку, которая жила в Щепкинском проезде и являлась законной супругой композитора Чирикова. Но секретарша с позором проиграла битву — посетительница просто оттеснила ее мощной тушей и прорвалась в кабинет.

— Вынужден вас огорчить, Антонина Федоровна, но я уже ухожу, — сказал директор сухо. Он не любил ни композитора, ни его энергичную напористую жену, которая вопреки всем объективным свидетельствам утверждала, что ее муж — выдающийся талант, которого враги не подпускают к корыту… пардон, к созданию передовой советской музыки.

— Мое дело много времени не займет, — объявила Чирикова, вскинув голову. — У вас в плане на следующий год стоит балет из жизни колхозников. Я хочу, чтобы вы поручили Василию Аркадьевичу написать к нему музыку.

— Вы считаете? — с непередаваемой интонацией промолвил Дарский, потирая мясистую мочку уха. — А что насчет либретто?

— Думаю, лучше всего будет, если либретто напишу я.

— Вы думаете? — все с той же интонацией спросил директор и в высшей степени загадочно улыбнулся. — Голубушка, вы ведь никогда не сочиняли либретто и понятия не имеете, что это такое.

— Полно вам, Генрих Яковлевич, — усмехнулась гостья. — Как будто вы не знаете, что в балете либретто — чистая условность. Я уж не говорю о том, что с точки зрения здравого смысла большинство либретто и вовсе полная чепуха…

— Что ж, возможно, какое-нибудь «Лебединое озеро» и в самом деле чепуха, — уже не скрывая иронии, проговорил Дарский, — но, простите, либретто из жизни колхозников чепухой быть не может. Вообще сочинение такого либретто — в современном балете задача первоочередной важности. — Судя по оборотам последней фразы, он процитировал собственное интервью какой-нибудь официальной газете вроде «Правды». — Я понимаю ваше желание нам помочь, но дело в том, что наши штатные либреттисты…

— Вы мне отказываете? — спросила гостья, воинственно выпятив все свои три подбородка.

— Простите, Антонина Федоровна, но вы никогда не писали на колхозную тему. Как и ваш многоуважаемый муж.

— Можно подумать, Митя Шостакович много писал на колхозную тему! — злобно выпалила гостья. — Однако ж это не помешало заказать ему балет. И то, что либретто было полной халтурой, никого не остановило.

— Антонина Федоровна…

— Да, да, халтурой! — возвысила голос Чирикова. — И музыка оказалась ему под стать… А потом вы все ходили и разводили руками: ах, за что вас в «Правде» так жестоко обругали! И поделом обругали! Прав был автор статьи, «Светлый ручей» — жуткая дрянь…

— Даже если так, — Дарский начал злиться, — это вовсе не значит, что ваш многоуважаемый муж, который за последние двадцать лет ровным счетом ничего не написал, может придумать что-то лучше…

— Он не написал, потому что его задвигают, — горячо заговорила гостья, — всякие карьеристы и халтурщики, которых вы у себя пригрели! Но если вы закажете ему балет…

— Я думаю, продолжать этот разговор не имеет смысла. — Генрих Яковлевич выразительно посмотрел на позолоченные ампирные часы и встал.