Театральная площадь - Валерия Вербинина (2018)

— Ладно, я пойду… Пока.

В солидном, как приемная высокого начальства, гардеробе (парикмахерская была весьма и весьма непростой) Маша получила обратно свою шубку, кое-как влезла в рукава и напялила шапочку. Поражение, которое она потерпела, повергло ее в отчаяние, а чувство, что она проиграла по своей собственной вине, только усугубляло это состояние.

«А счастье было так возможно… Ну, нет. Мы этого так не оставим…»

Она вышла на улицу и побрела по направлению к трамвайной остановке. Сегодня, чтобы отлучиться с работы, Маше пришлось мало того что сослаться на недомогание, так еще и разыграть целый спектакль. Вспомнив об этом, она остановилась возле какой-то стены и заплакала. Слезы застывали на морозе, глазам стало больно.

— Какая дура… идиотка…

Она и сама не знала, кого ругает — себя или самодовольную, откормленную тварь, которая только что указала ей на ее место.

Маша вытерла слезы. Объявление на стене гласило:

«Цены снижены на туалетное и хозяйственное мыло. Радиолампы и приемники СИ-235 с 400 руб. до 325 руб. Фотоаппараты «ВООМП» 9*12 с 232 руб. до 170 руб. Фотоаппараты «Турист» 6,5*9»…

Это какое-то старье, вяло сообразила Маша. Цены были снижены весной, а теперь осень, время разбитых надежд и полумглы, притворяющейся светом дня.

Не доходя до остановки, она увидела длинную очередь на посадку в трамвай и, неожиданно изменив решение, двинулась в другую сторону.

«Поеду на метро… Что же делать? Вернуться к Сергею? Унижаться, чтобы через его брата пролезть к Солнцевым? А Ваня?»

Дома она долго лежала на кровати, отвернувшись к стене, и лицо у нее было такое, что вернувшаяся с работы Серафима Петровна не на шутку встревожилась.

— Мне сказали, что ты захворала, а я не поверила… Что ж ты? За лекарствами сходить?

— Ничего не надо, — ответила Маша загробным голосом.

— Да у тебя температура! — ужаснулась Серафима Петровна, дотронувшись до ее лба. Маша сбросила ее руку, заворочалась и с головой накрылась одеялом.

— Я чай сделаю… Маша! Есть-то ты что будешь?

— Ничего не хочу, оставьте меня в покое, — огрызнулась она.

В дверь бодро постучали. Серафима Петровна пошла открывать и обнаружила на пороге болтливую 16-летнюю соседку.

— Машка! Тебя к телефону… Говорят, по поводу работы.

Маша вылезла из-под одеяла и, несчастная, растрепанная, пошла отвечать.

— Алло!

Больше всего она боялась услышать сейчас голос капитана Смирнова — она почему-то не сомневалась, что он уже каким-то образом успел узнать о ее грандиозном, сокрушительном провале. Но на том конце провода кто-то хихикнул, и этот смех явно принадлежал женщине.

— Это Мила Солнцева. Слушай, я, может, уговорю мужа, чтобы он дал тебе на перепечатку какую-нибудь статью…

Сердце Маши мягко ухнуло вниз. Она слушала, не веря своим ушам.

— Но ты должна кое-что сделать для меня, — требовательно добавила Мила. — Это будет совсем нетрудно. Ты пойдешь завтра вечером в кино — куда именно, я скажу, а потом отдашь мне билет и расскажешь, про что был фильм. Вопросов задавать не будешь, а если мой муж станет спрашивать, скажешь, что кино мы смотрели вместе. Ясно?

— Мила, — пролепетала Маша, едва сознавая, что говорит, — ты… ты даже не понимаешь, что для меня делаешь! Спасибо тебе! Конечно, я пойду в кино, я сделаю все, что ты хочешь…

Мила молчала, но, если можно так выразиться, это было удовлетворенное молчание, и Маша могла поклясться, что ее собеседница в этот миг улыбается, наслаждаясь ее преувеличенной благодарностью.

— Будешь вести себя хорошо, — наконец сказала Мила, — я поговорю с друзьями мужа, чтобы они подкинули тебе еще работу.

— Спасибо, Мила! Ты просто меня спасла!