Молочные зубы - Зои Стейдж (2019)

Вместо ответа Ханна схватила еще один лист бумаги – на этот раз светло-голубой – и с помощью синего мелка попыталась изобразить папу. Чтобы Беатрикс его узнала, приделала ему длинные ноги и кое-как изобразила бородку.

– Это папа?

Кивок головой. Ханна показала на мамин портрет, взмахнула карандашом-палочкой и ткнула им в рисунок папы.

– Мама наслала проклятие на папу?

Да!

– О боже, это ведь очень серьезно. Зачем маме это надо?

Ханна взяла красный мелок и нарисовала посреди папиной груди кривобокое сердце. Потом приложила ладони к собственной груди, одну поверх другой. Ткнула пальцем в нарисованное папино сердце, потом в настоящее свое.

– Папа тебя очень любит.

Ханна показала на свое сердце, затем на его.

– И ты тоже его любишь.

Решительный кивок.

– Должна сказать, Ханна, что ты молодец: прекрасно выражаешь свои мысли.

Широкая, до самых ушей, улыбка.

Объяснить следующую часть было чуть сложнее. Ханна изобразила их с папой взаимную любовь, несколько раз показав то на его сердце, то на свое. Затем с недовольством и злостью схватила мамину палочку и взмахнула ею, словно мечом, разрубая соединявшие их с папой узы.

Беатрикс нахмурилась. Ханна махнула еще раз, чтобы ее наконец поняли.

– Думаешь, мама хочет, чтобы папа перестал тебя любить?

От облегчения у Ханны обмякло все тело. Она возбужденно вскочила и чмокнула Беатрикс в щечку.

– Приятно, когда тебя понимают, да?

Ага, еще как.

– Знаю, пока ты еще не готова, но в один прекрасный день, когда тебе удастся преодолеть трудности, многое станет легче. Понимаешь, заговорить и начать общаться с окружающими нелегко, но когда ты это сделаешь, реакция и понимание с их стороны станут тебе наградой и принесут много радости.

Ханна пожала плечами, не в состоянии до конца представить себя болтающей и несущей всякий вздор, как остальные. Ее все еще пугало, что самые главные слова будут слетать с ее губ мертвыми жучками и несусветной чушью, которая не принесет ей ничего, кроме осуждающих взглядов. Она подогнула под себя ногу и опять села.

– Давай вернемся к твоим рисункам. Скажи мне, почему ты считаешь, что мама больше не хочет, чтобы папа тебя любил?

Ханна одной рукой показала на мамин рисунок, другой – на папин. Потом взяла их и сложила вместе лицом.

На лице Беатрикс отразилось замешательство.

Ханна схватила лист желтой бумаги и пурпурным мелком изобразила на нем фигурку – маленькую палочку с двумя хвостиками. Показала сначала на себя, потом на рисунок.

– Это ты.

Правильно. Она положила портреты мамы и папы лицом вверх, взяла карандаш, ткнула в маму и наложила заклятие, постучав по папе. Потом опять взяла оба рисунка, соединила их и слегка повертела в руках, изображая чмоки-чмоки. А чтобы было яснее, изобразила губами поцелуй. Схватила собственный рисунок, разорвала его на большие неровные куски и швырнула на пол. Наконец взяла портреты мамы и папы и показала, как они уходят от обрывков, разбросанных на полу.

– Значит, ты думаешь, что мама наложила на папу заклятие. Считаешь, что она тебя не любит?

Конечно, нет.

– И околдовала папу, чтобы он тоже тебя не любил. Они тебя бросают и уходят вместе. Ты им не нужна.

Печально, но так и есть.

– Тебе, должно быть, очень плохо. Представляю, как я чувствовала бы себя на твоем месте.

Да – с грустным вздохом.

– Итак, если я все поняла правильно, ты пытаешься причинить маме вред, чтобы папа всегда тебя любил?

Ханна кивнула головой, но тут же энергично ею замотала. Не причинить вред. Она нарисовала на мамином лице большой жирный крест и разорвала лист бумаги пополам.

– Ты хочешь, чтобы мама ушла? Умерла?

Так надо.

– Но ведь ты проводишь с ней очень много времени – думаешь, если ее не станет, ты не будешь по ней скучать?

Не-а. Ханна показала на рисунок папы.