Возвращение - Блейк Крауч (2019)

Может оказаться так, что Слейд ему солгал, но разве остаться здесь и умереть рядом с телом Хелены, все глубже погружаясь в воспоминания о ней, не есть та же самая фетишизация ностальгии, что и в случае с Меган? Снова тоскуешь по недостижимому прошлому?

* * *

На станции Барри первым делом хватает шлем и планшет, управляющий терминалом. Он влезает в кресло, опускает на шлем МЭГ-микроскоп, тот начинает негромко гудеть.

Полмили от могилы Хелены до станции Барри пробежал бегом. Кажется, пока снотворное не начнет действовать, есть еще десять-пятнадцать минут.

Он уже несколько раз пережил события первоначальной временной линии – Джулия, Меган, смерть дочери, развод, работа полицейским в Нью-Йорке. Мертвые воспоминания перекрывают друг друга, перед мысленным взором каждое предстает серой призрачной картинкой. Чем временная линия старше, тем темней и картинка, словно хорошо выдержанное в дубовой бочке виски. В конце концов Барри удается выделить самую старую временную линию – темнее, чем классическое кино в стиле «нуар», и при этом в ней ясно ощущается весомость оригинала.

Он включает планшет и открывает новый файл для записи воспоминания.

Совершенно нет времени.

Он ничего не помнит о пятом ноября 2018 года. Просто дата в его голове, услышанная от Слейда и – множество жизней тому назад – в беседе с Хеленой.

Но четвертое ноября – день рожденья Меган. И он прекрасно знает, где был в тот день.

Барри жмет на планшете кнопку «Запись» и вспоминает.

Закончив, он ждет, пока программа подсчитает синаптическое число. Ему приходит в голову, что, если оно окажется слишком низким, придется залезать в программный код, чтобы отменить встроенное ограничение, а времени на это уже не осталось.

На планшете вспыхивают цифры.

121.

На самой границе безопасной зоны.

Барри присоединяет к левому предплечью инъектор и заливает в него коктейль из медикаментов.

Когда он программирует на терминале последовательность реактивации, ему не перестает казаться, что эффект от снотворного уже чувствуется, однако он успевает раздеться и забраться в капсулу.

Плавая на спине, он протягивает руку и задраивает люк над головой.

Сознание разрывается на тысячу частей.

Ничего не выйдет, ты просто загнешься в капсуле, и все.

Хрен с ним, с миром, лучше бы спас Меган.

Вылезай, умри рядом с женой, ты этого два месяца ждал.

Не оставляй попыток. Хелена этого от тебя хотела бы.

Барри чувствует легкую вибрацию в левом предплечье. Закрывает глаза, вдыхает поглубже и думает – не последний ли это вздох.

Барри

Мир застыл, словно рисунок – ни движения, ни жизни, ни цвета, – и однако Барри осознает, что существует.

Он может смотреть только в ту сторону, куда направлено его лицо – поверх столиков на запад, в сторону реки. Вода в ней почти черная.

Все статично.

Все окрашено в различные оттенки серого.

Прямо перед ним официант – темный силуэт – несет куда-то кувшин воды со льдом.

Люди, сидящие за столиками в тени больших зонтов, запечатлены смеющимися, за едой и питьем, кто-то поднес к губам салфетку. Однако они неподвижны. Все равно что барельефы на саркофаге.

Прямо перед собой он видит Джулию. Она уже села и ждет, когда сядет он, беспокойно, напряженно, и Барри чувствует острый испуг при мысли, что ждать ей придется целую вечность.

Совершенно не похоже на возвращение в воспоминание на живой временной линии. Там ты постепенно вступаешь во владение собственным телом, окунаясь в текущие ощущения. При этом все исполнено действия, энергии.

Здесь ничего такого нет.

Барри вдруг понимает, что наконец-то оказался в настоящем моменте.