– Я же просила не называть меня бабулей! Просто Сторми. И я говорю «нет»! Только через мой труп. Вы оба переночуете сегодня в Бельвью. На дорогах слишком опасно. – Она бросает на меня строгий взгляд. – Лара Джин, сейчас же позвонишь отцу и скажешь, что я запрещаю тебе выходить в такую погоду.

– Он может за нами заехать, – предлагаю я.

– Чтобы этот бедный вдовец по пути сюда попал в аварию? Нет. Я этого не позволю. Дай мне свой телефон. Я сама ему позвоню.

– Но… мне завтра в школу, – возражаю я.

– Все занятия отменили, – отвечает Сторми с улыбкой. – Только что передали по телевизору.

– Но у меня нет с собой никаких вещей! – протестую я. – Ни зубной щетки, ни пижамы, ничего!

Она обнимает меня одной рукой.

– Расслабься и позволь Сторми обо всем позаботиться. Не забивай ерундой свою маленькую красивую головку.

Вот как вышло так, что мы с Джоном Амброузом Маклареном вместе проводим ночь в доме престарелых.

Метель в апреле – это волшебство. Даже если дело в перемене климата. В саду, который видно из окна гостиной Сторми, уже начали расцветать розовые бутончики, и снег их все запорошил, подобно тому, как Китти посыпает блинчики сахарной пудрой: быстро и много.

Мы играем в шашки в гостиной Сторми, из тех огромных шашек, которые можно купить в «Крекер Баррел». Джон дважды меня обыграл и все спрашивает, не поддаюсь ли я. Я молчу, но ответ – нет, он просто играет лучше меня. Сторми приносит нам по коктейлю «Пинья колада», который она смешала в блендере, с «лишь капелькой рома, чтобы согреться», и разогревает в микроволновке пирог со шпинатом, к которому мы даже не притрагиваемся. Из стерео играет Бинг Кросби. К половине десятого Сторми начинает зевать и говорит, что скоро ей нужно ложиться спать, чтобы оставаться красивой. Мы с Джоном переглядываемся – еще слишком рано. Я не помню, когда в последний раз ложилась раньше полуночи.

Сторми настаивает, чтобы я легла у нее, а Джон – у мистера Моралеса, в его спальне для гостей. Я понимаю, что Джон не очень рад этой идее, потому что он спрашивает:

– Может, я просто лягу у тебя на полу?

Я удивляюсь, когда Сторми качает головой:

– Сомневаюсь, что отец Лары Джин это одобрит.

– Не думаю, что папа стал бы возражать, Сторми, – говорю я. – Я могу ему позвонить, если хотите.

Но ответ – твердое и решительное «нет»: Джон будет спать у мистера Моралеса. Для женщины, которая всегда говорит мне быть необузданной, искать приключения и носить с собой презерватив, она куда более старомодная, чем я думала.

Сторми протягивает Джону полотенце для лица и пару беруш.

– Мистер Моралес храпит, – сообщает она ему, целуя на прощание.

Джон поднимает бровь.

– Откуда ты знаешь?

– Тебя это не касается! – И старушка уплывает на кухню с видом великосветской дамы.

– Знаешь что? Я действительно совершенно не хочу знать, – тихо говорит мне парень на ухо.

Я прикусываю щеку, чтобы не засмеяться.

– Поставь телефон на виброзвонок, – говорит Джон перед уходом. – Я тебе напишу.

Я слушаю храп Сторми и шепот снежинок, падающих на окно. Я все кручусь в спальном мешке, мне тесно и жарко, и я мечтаю, чтобы Сторми не включала обогреватель так сильно. Старики всегда жалуются, что в Бельвью холодно и что отопление работает «сикось-накось», как говорит Дэнни из корпуса «Азалия». А вот мне ужасно жарко. Ситуацию усугубляет атласная ночная рубашка персикового цвета с высоким воротом, которую мне дала Сторми. Я лежу на боку, играю в «Кэнди Краш» на телефоне и жду, когда уже Джон мне напишет.

Хочешь поиграть в снегу?

Я тут же отвечаю:

ДА! Здесь ужасно жарко.

Встретимся в коридоре через две минуты?

Ок.