Единственные - Марина Кистяева (2020)

Волгарский пропустил их первыми, потом вышел сам. К нему сразу же подошел охранник, и они о чем-то негромко переговорили. Светулечик чмокнула воздух и направилась к выходу.

Лана с ребенком остались в фойе одни.

глава 6

Руслана предпочла бы ехать в другой машине. Отдельно от Волгарского. Сидеть с ним рядом не хотелось.

Пришлось.

Он открыл заднюю дверь черной машины, марки которой она даже не знала, хотя и сама была автолюбителем. Но на машины премиум класса не засматривалась, у неё такая вряд ли когда-то будет.

Стараясь максимально отдалиться от мужчины, скользнула на мягкое кожаное сиденье, аккуратно придерживая сына.

- Вот так…

Она как можно чаще разговаривала с сыном. Даже, когда он спал. Пусть… Слышит её голос, чувствует, что она рядом. И ей, и ему это было необходимо.

В салоне сразу стало тесно, как только Волгарский, обойдя машину сзади, сел на соседнее сиденье. Нет, салон был вместительный и очень комфортный, это мужчина забирал на себя пространство, давил. Руслана нахмурилась, пытаясь вспомнить, случалось ли ей сталкиваться с подобной давящей энергетикой? Скорее, нет. Или опять же ранее она была столь сильно поглощена Ильей, что не обращала внимания ни на кого другого, и её не волновало, как реагируют мужчины на неё, соответственно, как и она на них.

Захар сел и отдал распоряжение водителю ехать в сторону дома. Лана снова про себя усмехнулась. Дожила… Едет с чьим-то личным водителем. Прямо как в кино.

- Крепко спит.

Слова, обращенные к ней, заставили Лану мгновенно напрячься.

- Да, Слава Богу, у него хороший сон. А Лешик?..

- Когда как.

Сердце заходило в груди с такой силой, что его гулкие удары отдавались эхом в голове Руслана. Сглотнув и не скрывая своего волнения, она произнесла:

- Я очень хочу с ним познакомиться.

- А я хочу подержать на руках Богдана.

Вроде бы достаточно простая просьба. Даже естественная. Сколько раз Лана сталкивалась с ней в течении дня? Кто-то обязательно просил подержать малыша на руках, потискать его, потютюшкать. В большинстве своем Лана разрешала, не видя в просьбе ничего предосудительного. Лишь когда Богданчик был маленьким противилась, поддавшись бабкиным суевериям. Не могла она, и всё тут, и не хотела через себя переступать.

Стоило же услышать аналогичную просьбу от Волгарского, как в её душе поднялся непонятный и пугающий до дрожи, до сведения скул, протест. Лана едва сдержалась, чтобы не закричать: «НЕТ!». Всё её естество воспротивилось одной мысли, что она сейчас протянет Богданчика… кому?.. Господи, его же отцу…

Надо… Хотя бы попробовать отдать… протянуть руки… и снова «нееет», идущее из глубины души.

Лана невольно, не отдавая себе отчет, что делает, прижала сына сильнее к груди.

И сразу же увидела, как бледность проступила на лице Волгарского, как потемнели его глаза, прищурились, как в них полыхнула ярость.

О, черт. И что она творит?

Как это выглядит со стороны? Пришла к нему, сказала, что её ребенок с девяносто девятью процентами является и его ребенком, а сейчас шарахается и не дает малыша ему в руки?

Он же отец…

Он имеет право…

И тут в голове, как молнией – он имеет право на ВСЁ!

Руся, а ну, тихо…

Она, стараясь максимально выровнять дыхание, негромко сказала:

- Можно попробовать вам его передать, аккуратно, чтобы не разбудить.