Хозяин - Александра Лисина (2018)

— Ну вот, а ты говорил, не получится. Главное, в глаза ей долго не смотреть, — пробормотал Адвик, ловко управляясь с чужой одеждой. Он стремительно расстегнул крохотные заклепки на поясе, прошелся по бокам, что-то нажал, куда-то надавил, где-то надрезал. После чего потянул образовавшиеся лоскуты и оставил обвисшую на руках Аркана Гончую почти раздетой. — Прекрасно. Полдела сделано.

Таррэн бешено выдохнул сквозь намертво сомкнутые губы. Если бы мог, то вырвал бы проклятую розу с корнем, насквозь бы протащил через себя ее колючие ветви, но увы — Танарис знал, как обездвижить даже его могучее тело. И теперь Таррэн мог только беззвучно рычать и в бессильной ярости смотреть, как два похотливых урода деловито ощупывают беспомощную жертву.

Белка неожиданно вздрогнула и, придя в себя, выгнулась всем телом.

— Тихи, тихо, девочка, — покровительственно похлопал ее по обнажившемуся плечу Адвик, снимая остатки черной чешуи с лодыжек, голеней и бедер. При виде белоснежной кожи сочно причмокнул и, облизнувшись, потянул отрезанные лоскуты уже с живота. Под его жадными руками мелькнули причудливые узоры, небольшая крепкая грудь, изящная шея, красивые руки…

Адвик удовлетворенно улыбнулся и отступил на шаг, чтобы вдоволь налюбоваться.

— Хороша девка!

Таррэн глухо застонал, искренне ненавидя себя за эту унизительную беспомощность. За то, что не может прыгнуть и свернуть этим уродам шеи. За эльфийскую кровавую розу, что до сих пор скользила холодной змеей по его телу, в клочья разрывая кожу и вспарывая мышцы, из которых, подобно вампиру, вытягивала все соки. Но даже сейчас, когда в глазах темнело от боли, а из горла вырывался лишь сдавленный хрип, он не мог не восхищаться Белкой.

Казалось, он никогда не видел ее прежде. Не знал, что бывает такая ослепительная женская красота. Не подозревал, что хоть кто-то мог соперничать с несомненным превосходством женщин его расы, но Белка действительно была совершенной.

Ее тело будто вылепил из белого мрамора гениальный скульптор. Каждую черточку, каждый изгиб, от тонких лодыжек до гневно раздувающихся ноздрей и бешено горящих глаз, в которых сверкала бездна ненависти. Изящные голени, переходящие в стройные бедра совершенно умопомрачительной формы. Гибкая талия, на которой так естественно смотрелись бы мужские руки. Восхитительно тонкая шея, бархатная кожа. А сверху, накрывая все это великолепие роскошным покрывалом, сиял безупречно выверенный, нанесенный с поразительной точностью рисунок. Алая нить, причудливо вплетенная в белоснежный мрамор. Эльфийская кровь, пропитавшая эту дивную кожу и навечно оставившая там глубокий след. Он тянулся, как и предполагал Таррэн, от кончиков пальцев на правой кисти, через плечи, волнующую своими формами грудь, вниз, на живот, где складывался в невероятно сложный узор из полукружий, колец, крохотных листьев и изумительной формы бутонов, над которыми, как капельки росы, виднелись едва заметные черточки рун. Затем плавно спускался на левое бедро, колено, голень и только у левой лодыжки обрывался неоконченной линией, в которой знающий безошибочно разглядел бы начатое когда-то, но так и не нанесенное имя — имя ее повелителя и господина, которому предназначалась эта невероятная красота.

Талларен илле Л’аэртэ.

Вот только вместо полного имени там блистали алыми огнями лишь две первые буквы: палач действительно не успел закончить. Он сделал Белку совершенной, неотразимой. И она даже сейчас не казалась обнаженной, потому что придуманный им рисунок, превративший женское тело в настоящее произведение искусства, укрывал ее стыдливым брачным покровом. Но в то же время безумно манил, просто умолял к себе прикоснуться — легко, с трепетом, с восторгом.