Хозяин - Александра Лисина (2018)

Белка, поймав его взгляд, слабо улыбнулась. Но так виновато, что его сердце вдруг ухнуло куда-то вниз. Таррэн ахнул, справедливо заподозрив подвох, и громадным прыжком оказался рядом. С ходу поднял ее на руки, ощущая под пальцами что-то мокрое, горячее и отвратительно липкое. Поразился неестественной белизне ее кожи. Тому, как безвольно она обмякла и до скрипа сжала зубы, чтобы не вскрикнуть. Бережно уложил на траву, отвел ладони в сторону… и глухо застонал, увидев то, что она так долго от них скрывала.

— Белка! Темная бездна… что же ты наделала?!

Гончая стыдливо опустила ресницы. Да и о чем говорить? Для чего тратить время? Она достаточно понимала в ранах, чтобы сознавать, что от такого ей уже не оправиться: гномий аконит оказался достойным оружием, у которого хватило сил разрубить даже ее дубленую шкуру. Не зря Танарис первым делом схватился именно за него. И Белка тоже это знала. Просто уворачиваться — значило испортить прекрасный прыжок и подарить светлому лишний миг для активации смертельного заклятия. А рисковать чужими жизнями она до сих пор так и не научилась. Своя — что? Свою не жалко: мало кому понравится быть дорогим, но ненужным клинком в красивых ножнах. Еще меньше найдется тех, кто сумеет справиться с прошлым, от которого не было спасения ни наяву, ни даже во сне. А потому она не стала мудрить — ударила так, как умела: быстро, сильно, не жалея ни себя, ни тем более врага. Ударила и, как всегда, попала — Танарис не успел больше никого убить. А значит, оно того стоило.

Ее позаимствованная у Аркана рубаха промокла насквозь, широкая рана внизу живота выглядела скверно, но, что самое мерзкое, клинок задел важные органы внутри. Проклятого ножа там уже не было — Белка вытащила его почти сразу, но никому не решилась об этом сказать. Посчитала, что сумеет утаить свою оплошность, но недоглядела: проклятый темный все равно почуял. А теперь смотрел на нее так, будто это его сейчас убивали.

— Забавно, да? — прошептала она, подметив искренний ужас, проступивший на его всегда невозмутимом лице. — Видно, мне на роду написано спасать твою шкуру, ушастый. Не в первый, но, похоже, в последний раз. Нет, не трогай. Это все бесполезно — у меня внутри уже целое море плещется, скоро захлебнусь. Перевязывать тут без толку, а ваша магия на меня не действует.

— Враждебная — нет, — немеющими губами прошептал он. — Но ты говорила, что лечить я могу.

— Ничего ты не можешь, дурачок. Ты и в прошлый раз едва сумел подтолкнуть мои раны к заживлению, да и то лишь потому, что они были неопасны. Но это истощило тебя как недельная голодовка. А теперь все гораздо серьезнее. Ты просто не пробьешь мою защиту. И Элиар — тоже. Только продлите агонию… не надо. К тому же руны никуда не делись, и они убьют любого, кто попытается вмешаться. Так что оставь. Я не хочу, чтобы пострадал кто-то еще.

— Нет! — Таррэн решительно взялся за мокрую ткань и потянул в сторону, одновременно накладывая горячие ладони поверх ее холодеющих пальцев.

Нет, не может быть, чтобы она погибла! Она справится, она еще сможет… У нее всегда получалось возвращаться, даже когда казалось, что смерть неизбежна! Она просто не может умереть! Не здесь, не сейчас, не у него на руках!

Он мысленно воззвал к своему второму сердцу и той мощи, которое оно хранило. Уверенно потянулся навстречу, чувствуя, как знакомое пламя с ревом прокатилось по венам. Умело призвал его снова. Собрал все, что смог, сосредоточился на пульсирующей боли в кистях, где уже появилось знакомое жжение, а затем с легким вздохом отпустил. Как тогда, на заставе, когда решил, что уже потерял ее. Как в Лабиринте недавно, когда снова за нее испугался. Как в зале забвения, когда понял, что иного пути нет. Но в тот раз им двигала ненависть — к себе, к обстоятельствам, к проклятому року, наконец. Да, тогда он умел лишь ненавидеть. Но сейчас…

Сейчас от той ненависти ничего не осталось.