Хозяин - Александра Лисина (2018)

Старая Грета смерила его придирчивым взглядом с ног до головы, на изумленный взгляд воеводы властно отмахнулась (мол, иди-иди, не торчи на виду!), проследила, пока Стражи не уберутся с глаз долой. Особенно зло цыкнула на замешкавшихся Гончих, а Адвику даже кулаком погрозила, чтобы не вздумал хитрить и подслушивать. Потом сама подошла к фонтану и осторожно присела на низкий бортик.

— Чего встал? Садись. В ногах правды нет.

Таррэн со вздохом опустился рядом.

— Ну? — испытующе взглянула на него старая Грета. — И как тебе удалось?

— Что именно?

— Как сдержался, спрашиваю?! — неожиданно разозлилась она. — Я за десять лет многое повидала. В том числе и то, с какими мордами вас надо выталкивать наружу, чтобы слюни не пускали! А ты сам ушел! Хоть и зеленый, как твои глаза, но ушел!

Таррэн отвел взгляд. Стыдно вспомнить, но ведь и в самом деле едва сумел отодвинуться, потому что желание коснуться было действительно невыносимым. Нет, никакой пошлости, но хотя бы погладить, ощутить нежность ее дивной кожи и вкус ее губ, вдохнуть запах волос, прижаться на миг…

Таррэн вздрогнул и очнулся от наваждения.

«Нет, я не причиню ей боли, — крутилось в голове. — И не стану заставлять вспоминать тот проклятый день, когда ее наделили этой страшной силой. Я слишком хорошо помню его глаза и его голос, расписывающий ее ближайшее будущее. И понимаю, что ей была уготована участь игрушки. Живой, послушной, красивой игрушки, способной сводить с ума одним только взглядом. Это совершенное оружие. Отточенный до бритвенной остроты клинок, который хорошо умел делать то, ради чего его создали, — убивать. Без жалости, без сомнения, по приказу хозяина и господина, чьей воле Белка не смогла бы противиться. Оружие, против которого нет спасения и которое лишь чудом сумело уничтожить своего создателя. Я видел это вчера. Знаю. И буду помнить теперь до самой смерти. Да, Белка права: ее рок — убивать мужчин. Силой своей, красотой, этой странной тягой, против которой невозможно устоять. Как сыр для глупых мышей в мышеловке, как аромат магии для тварей Проклятого леса. И она это тоже знает, иначе не сидела бы в пределах, как в тюрьме, не рвалась бы так к смерти, не рисковала бы собой и не горела бы в ее глазах эта обреченная ненависть. К себе ненависть! К своему проклятому телу, от которого столько проблем! И пускай это магия, пускай она и на меня действует, заставляя поступать так, как я не желаю, пускай это не настоящее, но… я поклялся. Жизнью своей поклялся, что не причиню ей боли».

Бабка заинтересованно наклонила голову и вдруг хмыкнула.

— Надо же… А ты знаешь, кто ее такой сделал?

— Да, — хрипло отозвался эльф, до боли сжав челюсти. — Она говорила.

— Сама сказала?! Тебе, темному? — Грета покачала головой. — Ну, мать моя! Вот уж не думала, что доживу. Хотя ты пришел сюда живой и даже не поцарапанный…

Таррэн непроизвольно дернул щекой, где совсем недавно пламенели четыре уродливые раны, а потом неожиданно сообразил, что Белка по какой-то причине решила избавить его от позора. Не дала прослыть на всю заставу похотливым самцом. Конечно: кто, как не она, мог знать, о чем подумают Стражи, разглядев следы когтей на его красивом лице? Да и Седой милосердно промолчал. Почему?

— Пожалуй, ты и правда особенный, — задумчиво произнесла бабка. — Потому что кроме меня и воеводы подробностей ее прошлого не знает никто. Ты ее видел, остроухий? Знаешь, какие руны на ней горят?

— Догадываюсь. А видел только руку, краешек. Случайно: кисть и предплечье, и это было страшно.

— Ну это-то как раз не страшно. Главное, чтобы ты на остальное не смотрел, — у старухи вдруг похолодел голос. — Ты меня понял? Никогда не смотри на нее! Не смей оборачиваться, если она попросит отвернуться, иначе потеряешь рассудок! Эти руны только для женщин безопасны, остроухий! Потому и с ранами ее вожусь всегда лишь я. Раньше мог еще Сар’ра, но последние десять лет даже он не решался войти без приглашения.