Ты же ведьма! - Надежда Мамаева (2020)

Демон оскорбился настолько, что тут же вышел из состояния «не веду переговоров и изображаю гордое молчание». Его возмущенная рожа отразилась на боку чугунка.

— Какого святого! — выругался демон.

— Давай к делу! — рявкнула в ответ белка. — Без этих ваших теологических прелюдий и перечисления всего небесного пантеона. А то я тоже материться умею. Ты как посмел копыто свое на моего клиента поднять!

— Какого, храмовника тебе в печенки, клиента! Он мой! Мне за его смерть пять капель силы должны.

— Я сейчас тебе не пять капель, а целый чан залью по самый край. Только не силы, а кислоты поядренее, чугунок ты недоделанный.

— Я котел! — возмутился инкуб.

— Козел ты, а не котел! — парировала белка.

— А вот мои рога не трожь, плешивая! — не остался в долгу демон. И тут же поддел: — Что, со мной с помощью кислоты думаешь справиться? А разобраться один на один кишка тонка, пипетка алхимическая.

Я глянула на взбеленившуюся белку и поняла: котел труп. И демон в нем — тоже. Она, ни слова не говоря, по-хозяйски метнулась на мою полку, нашла там пузырек с уксусной эссенцией, и уже через несколько мгновений инкуб орал:

— Ай! Ты чего! Да чтоб тебя в монастырь отправили, в женский! Щекотно же, плешивая!

Как оказалось, алхимический котел не склонялся под ударами судьбы и концентрированным уксусом. Сомневаюсь, что и ядреная серная кислота ему сильно бы навредила. Он же, демон его дери, алхимический. Зачарованный! В нем любую дрянь вари — нипочем.

Об этом я и поведала белке под глумливые смешки собственно гадской утвари. Нет, даже не так. У-у-у-твари! Вот.

Эйта попробовала намять бока котелку, но вскоре поняла, что хоть внешне урон посудине и велик — от ударов молотка осталось множество вмятин, — но все же недостаточен для трупного состояния.

О конструктивном авторском предложении Эрриана «утопить котел» я умолчала. Хотя бы потому, что мне было интересно наблюдать за мытарствами Эйты: не все же ей надо мной издеваться. К тому же инкуб оказался демоном с огоньком и, несмотря на то что его лупили, в перерывах умудрялся глумиться над белкой.

— Да, я слышал, что ты с мозгами поссорилась, но не думал, что настолько.

Ответ рыжей был краток:

— Дзинь!

— Меня все равно не убьешь так.

— Дзинь!

— Не хочу тебя расстраивать, милочка, но я все еще жив и даже слегка счастлив… — издевался этот гад, получивший, по моим подсчетам, с десяток сотрясений своего котелка уж точно, но не утративший при этом жизнерадостности. И лучившийся ею так, что его хотелось ненавидеть с особым цинизмом.

Я даже пожалела, что инкуб запечатан в таком неубиваемом котле: даже попытать его толком не попытаешь, а увечья… Эйта уже причинила максимальные. Но, видимо, недостаточные, чтобы убить.

— Неудачница, — голосом того, кому напрочь отбили все, даже такие не сильно важные части тела, как голова (для дурака), резюмировал инкуб. И, заговариваясь, добавил: — Все равно я упью… в смысле, убью темного.

— Нет! Он меня достал, я ему сейчас… — пообещала белка тоном «придушу его голыми руками» и… сиганула в котел.

Посудина тут же перевернулась вверх дном и заелозила по столу. Активно так, словно под ней грызлись два здоровых пасюка. Звуки, кстати, тоже напоминали крысиный бой: визг, вой и остервенелое копошение. Через пару вдохов утварь благополучно упала на пол, и я могла лицезреть сильно плешивую, но невероятно радостную Эйту. Она деловито выпрыгнула из котелка и, осмотрев изрядно пощипанный хвост, торжественно провозгласила:

— Все, я лишила демона его главного мужского достоинства! Вырвала с корнем! Хочешь посмотреть?

И не дожидаясь моего ответа, выпростала из-за спины лапу с трофеем. Я же смогла увидеть в вечерних сумерках главную гордость демона.