Забытая ночь - Ксения Суханова

Полумрак и только жуткий, смердящий запах гниющей плоти заставляет меня остановится. Осталось несколько ступеней до конца лестницы, когда я схватил за шкирку Золотова, идущего рядом и потянул его на себя.

- Чувствуешь? - мой тихий вопрос, в абсолютной тишине, слышится отчетливо громко.

- Да. Думаешь, здесь? - с сомнением в голосе спрашивает, начиная крутить головой по сторонам.

Здесь ли Жезняков мучил своих жертв? В этом ли подвале он резал, насиловал, потешался над девочками? Не знаю.

Я сейчас ориентируюсь только благодаря тусклому свету и зловонному запаху. А знать то, чего я не видел и не слышал, просто физически не могу.

В такие моменты и начинаешь верить в существование чего-то божественного. Меня сковывает страх не от того, что в этом подвале ныкается мразь, а от того, что сейчас, возможно, снова придется смотреть на искалеченное хрупкое тело и животных страх, застывший в глазах девчонки.

Мне не жалко тех, кто сдох снаружи. Да, они чьи-то дети, мужья и прочее, но... Все они прекрасно знали, куда шли работать, а мертвые, теперь уже, девчонки... Разве они нанимались на роль игрушки психа? Хотели страдать?

Подобное произошло и с Анютой.

С одной стороны она была игрушкой педофила, а с другой - забавой на один вечер для Косого и его братвы.

Херово все это осознавать, находясь в гадюшнике того, кто стал причиной страданий многих неокрепших душ.

- Эй, я знаю, что ты тут, крыса ты наша, долгожданная. - повышаю голос, прислушиваясь к посторонним шумам. - Твои ребята оказались совсем дохлыми, даже скучно стало. Выходи, хоть с тобой повеселимся, Жезя.

Именно так я называл его, когда хотел вывести из равновесия. Давил на больное, открывал старые, кровоточащие раны и залезал в них пальцами. Точно также, как делал он. Вот только между нами была и есть большая разница: я все делаю в открытую и не зарываюсь мордой в землю, когда чувствую опасность.

- Несправедливо, Власов. - раздается хлопок и по помещению разливается яркий свет, являя нашему взору сидящего на потрепанном диване Жезнякова. - Вас много, а я один.

- Так кто тебе мешал сдохнуть до нашего приезда, Ваня? - язвительно спрашиваю, следя за движениями этого козла и за парнями, что разбрелись по периметру подвала, изучая его и ища причину зловония. - Ты же знал, что мы сегодня навестим тебя. Вон, даже ребят нанял и местонахождение девчонки спалил. - он усмехается, закидывая ногу на ногу. - Нахера, кстати?

- Надоела она мне. Горластой была, да истерила много. - небрежно пожимает плечами, разглядывая меня. Что, соскучился?

- Это признание, ты в курсе, мразь? - подает голос Давид, шаривший по стелажам за спиной Жезнякова. - Но срок тебе не скосят за это, я уж позабочусь.

Подвал представлял собой просторное помещение, разделенное на две части деревянными стелажами, заставленными разными банками, коробками и прочей хренью. В части, где сейчас находились мы, стоял диван, кресло, два больших стола слева, у стены, и куча железных балок, валявшихся рядом.

- И ты здесь, Давид Саныч. - слегка качает головой и цокает языком. - Удивительно, но ожидаемо, что именно в таком составе вы решите навестить меня.

Слишком он спокоен. Эта гнида понимает, что мы здесь не для того, чтобы вести светские разговоры и пить чай, но остаётся внешне спокойным. Он либо что-то задумал, либо поехал крышей напрочь, забыв о чувстве самосохранения.

- Что ж ты тогда бегал от меня и гадил, как крыса, на расстоянии? - давид подает знак, означающий, что здесь никого, кроме нас нет и снова скрывается за стелажами. - На кой черт сдалась тебе эта стройка, а?

Как же трудно сдерживать свою натуру и вести светские разговоры с тем, кто собственными руками разделывал молодых девчонок.

- Надоело наблюдать за тем, как ты роешь носом воздух.

- И поэтому ты вышел из тени? - скептически спрашиваю. - Хотел, чтобы все наконец поняли, что убивал девушек не тот нытик Некрасов, а ты?