ПереКРЕСТок одиночества - Руслан Михайлов (2019)

Разум судорожно метался, пытаясь подобрать к открывшейся глазам местности хоть какие-то знакомые обозначения.

Пустыня.

Снег.

Тундра… заснеженная тундра, голая и безжизненная, расстилается подо мной. Тундру прикрывает искрящаяся снежная муть, одеялом повисший на большой высоте туман. В снежной мути видны неподвижные черные пятна. Туман то сгущается, то рассеивается, порой порывы ветра разгоняют его. Ненадолго становится отчетливо видна голая замерзшая земля, снежные поля или странные кучи – мозг автоматически дал определение «свалка».

Все это я вижу с большой высоты. Ведь я лечу. Да лечу. Нахожусь метрах в двухстах от земли. Это еще одно шокирующее открытие – кельи не ездят по неким рельсам, что поднимаются вверх или вниз. Нет. Нет тут никаких лифтов или гигантских американских горок. Мы летим. Мы… теперь я отчетливо вижу соседей по несчастью. Сквозь стекла кокпита я вижу летящие рядом и впереди другие кресты, курящиеся паром сверху, истекающие водой снизу, роняющие какие-то предметы и куски льда с внешней обшивки. Тут целый рой летающих тюремных келий. Многие надо мной, кто-то наравне, кто-то ниже.

И внешне летающие тюремные камеры мало похожи на кресты. Разве только отчасти. Если взять крест из кирпича, намотать на него абы как целый моток изоленты, сверху щедро налепить железную арматуру, нацепить крутящиеся шестеренки, набросать камней, добавить еще немного изоленты – вот примерно и выглядят кельи снаружи. И последний штрих – сверху набросать разного бытового и промышленного мусора и художественно разместить среди него человеческие мерзлые останки разной степени разложения. Немного. Одну отрубленную руку там. А здесь ступню в домашнем тапочке… как раз такая келья проходила подо мной идя на обгон.

Серое небо вокруг усеяно десятками черных точек летающих келий. И это именно они застыли в мертвой неподвижности в искрящейся снежной мути подо мной. Мертвые кельи. Пока мертвые. Бьюсь об заклад – в каждой из опустившихся в снежный туман келий находится мертвое тело ждущее своего расчленителя. Того, кто неумело дернет за первый рычаг и тем самым запустит странный механизм летающей кельи. Появится свет и тепло…

Жуть…

Беспросветная щемящая тоска.

И жуть…

И стучащая по стеклу моей «кабины» полуразложившаяся человеческая нога, свисающая сверху, видимая по середину бедра. Серый иней на почерневшей коже, проглядывающие в дырах кости, торчащие лохмотья кожи. Трепетали на ветру куски мерзлой черной ткани похожие на рваные крылья. На стекле замерзшее мутное пятно.

Тук-тук-тук…

Тук-тук…

Тук-тук-тук…

Нога стучалась в окно моей кельи будто озябшая на зимнем ветру диковинная птица.

Тук-тук-тук…

Тук-тук…

Мне холодно. Впустите меня… впустите скорее внутрь…

Я так засмотрелся, что позабыл об открывшемся мне мрачном мире. Все внимание было приковано к готовящейся оторваться в разбитом колене ноге стучащей мне в окно. А в ушах победно гремел ставший гораздо громче шепот. Кажется, я почти-почти различал отдельные слова. Или мне только казалось.

Тук-тук-тук…

Тук-тук…

Я волевым усилием заставил себя переключиться. Плевать на гнилую ногу стучащуюся в окно. Это мерзкая мелочь. Не больше. Содрогнулся, ужаснулся разок – и ладно. Вот сейчас я понял почему меня называют Гниловозом – наглядный пример стучит в окно. А что тогда творится на моей крыше? Сколько гнилых трупов и мусора я несу на себе?

Я посмотрел вниз. Искрящаяся ледяная муть. С застывшими черными точками внутри. Временно мертвые кресты ждущие своих пилотов. А с крестов летящих выше то и дело сыпется и льется вниз всякое. Люди выбрасывают мусор, ходят в туалет, отправляют в дыру отхожего места расчлененные останки предшественников. Что-то падает на далекую землю. А что-то шлепается на мертвые кресты. И если провисеть в ледяном тумане достаточно долго, то можно превратиться в свалку. Или в кладбище. Что со мной и произошло.

Ну и плевать.