Холодный огонь - Александра Торн (2022)

В голове Маргарет насмешливо зашуршал чей-то голос, сухой, как пепел; пока еще неразборчиво, но она уже различала смутные образы.

– Зачем же вы тогда пришли? – прошептала девушка, крепче вцепившись в джентльмена, как в ускользающую реальность.

Он провел рукой по лбу, стирая пот, и взглянул на стеклянную завесу.

– Еще один раз, Маргарет. Одна попытка, и если не выйдет – я вас уведу.

– Из дома?

Он кивнул. Мисс Шеридан закрыла глаза. Шорох в голове звучал все настойчивее.

– Думайте, как вы их любите. – Голос джентльмена доносился издалека, но она пока еще ощущала его руки у себя на плечах и на талии и живое человеческое тепло его тела.

Сквозь серый шум Маргарет с усилием вытащила воспоминание – мама, в ореоле огненно-рыжей гривы, на фоне белой стены, держит кисть, всю в белой краске, и громко хохочет, а отец терпеливо оттирает руки Эдди, которые тот минуту назад по локоть запустил в ведро. Брат верещит и вырывается, и белые пятна покрывают рубашку, волосы и даже лицо отца. Наверху стучат молотками рабочие, укладывая крышу; сквозь единственную уцелевшую яблоню кружевом стелется солнечный свет.

Мама вспыхнула, как факел. Огонь в один миг охватил ее всю, спалил длинные волосы и стащил обугленную плоть с костей. Краска на стене пошла черными пузырями и хлопьями посыпалась на полыхающее тело. Пламя жадно обхватило отца и Эдди и заплясало на крыше под дикие вопли рабочих. Полыхнула яблоня, поднялся удушливый запах горелого мяса, но только когда в огне стали с треском лопаться кости, Маргарет завизжала и бросилась прочь.

Она кричала и вырывалась, пока сквозь шипение огня к ней не пробился человеческий голос:

– Маргарет! Уймитесь! Тихо!

Девушка сначала ощутила боль от того, с какой силой он стиснул ее локти, поняла, что стоит на коленях, и только потом различила в душном мареве горящие от ярости темные глаза. Джентльмен упирался коленом в пол у границы круга, не давая мисс Шеридан выскользнуть за линию.

– А можно, – выдохнула Маргарет, – я подумаю, как ненавижу его?

Прозрачная стена перед окнами мелко дрожала; сквозь щели между оконными рамами пролезли тонкие черные пальцы и теперь жадно царапали стекла. Воздух раскалился, как в печке, и пол около дуги начал тлеть.

– Можно, – разрешил джентльмен, и почему-то в его голосе прозвучало торжество. – Только скорее.

Запахло паленым волосом – горел ее локон, обернутый вокруг кинжала. Огонь сожрал прядь волос за секунду; стена у окна жалобно зазвенела. Значит, кровь сильнее всего?! Маргарет схватилась за клинок и сжала его в ладони.

«Ты, гнусная, мерзкая, отвратительная тварь! – Она снова услышала голос ифрита, и перед глазами все почернело от ненависти, вспыхнувшей на грани между страхом и гневом. Ни воспоминаний, ни образов, ни мыслей, никакой любви – только жгучая, раскаленная болью ярость. – Сдохни в аду!»

Джентльмен накрыл руку Маргарет своей и так сильно сдавил ее ладонь вокруг клинка, что кровь потекла струей, заполняя бороздки между гранями. Девушка пронзительно вскрикнула и схватилась за плечо своего спасителя. Стену залило прозрачно-алым. Ифрит взревел, забился об окна, и Маргарет с мстительной радостью дала волю клокочущему в ней бешенству. Вся ее кровь вскипела и хлынула из жил в дугу и надписи на полу. Стеклянная стена полыхнула алым и взорвалась вместе с окнами. По гостиной и саду пронесся шквал осколков. Они разлетелись веером, иссекли стены, мебель, деревья, скосили кусты и располосовали ифрита. В прорехи во тьме плеснуло лунным светом. Нечисть, хрипло завывая, штопором вкрутилась в небо, оставив за собой дымный хвост. В комнату хлынул холод.

– А вот теперь, – флегматично сказал джентльмен, отпуская руку девушки, – твои родные точно проснутся.