Черный орден - Джим Чайковски (2010)

– Нет.

23 часа 18 минут

Копенгаген, Дания

Фиону срочно нужно было доставить к врачу. Подхватив девушку на руки, Грей почувствовал, что из ее раны сквозь блузку сочится кровь.

Толпа вокруг становилась плотнее, то и дело слепили вспышки фотокамер. С озера эхо разнесло звуки музыки и поющих голосов: парад подходил к концу. Высоко над головами публики покачивались и кивали гигантские двигающиеся куклы. Над озером грохотал фейерверк.

Пригнувшись, Грей поискал глазами снайпера, ранившего Фиону. Затем быстро осмотрел рану: пуля лишь оцарапала кожу, и все же помощь врача необходима. Лицо девушки побледнело от боли.

Стреляли сзади, значит, снайпер прячется за деревьями и кустами. Хорошо, что до толпы оставались считанные шаги. Охотники, наверное, уже близко. Вероятно, тоже прячутся среди посетителей. Грей посмотрел на часы: до закрытия осталось сорок пять минут.

Требовался совершенно новый план. Больше нельзя дожидаться полуночи, чтобы покинуть парк, затерявшись в толпе. Их обнаружат гораздо раньше.

Из-за того, что все посетители сгрудились вокруг озера, дорожка между центром парада и выходом обезлюдела. Вышедший туда окажется на открытом месте. Мечта снайпера! Да и у ворот их наверняка поджидают.

Зажимая рану рукой, Фиона испуганно прошептала:

– Что же нам теперь делать?

Грей поставил девушку на ноги. Осталась только одна попытка: довольно опасная, но без риска им из парка не выбраться.

– Мне нужно испачкать кровью руки.

– Что?

Он указал на ее кофту. Нахмурив брови, она приподняла край одежды.

– Только осторожнее…

Грей бережно отер кровь с раны. Фиона сморщилась и тихонько ахнула.

– Прости, – пробормотал он.

– У тебя пальцы ледяные, – пролепетала она.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ничего, жить буду.

– Я тебя вытащу, – пообещал Грей и выпрямился во весь рост.

– Что ты…

– Когда скажу, кричи что есть сил.

Фиона сморщила нос, но кивнула. Грей выбрал подходящий момент, когда заиграли флейты и барабаны, и потащил Фиону к главному выходу. За группой школьников он приметил знакомого мужчину в широком плаще, с повязкой на руке. Убийца Гретты, напряженно озираясь, пробирался через стайку подростков.

Грей смешался с группой немцев, распевавших балладу под аккомпанемент духовых и ударных инструментов. Когда песня стихла, раздались громкие взрывы шутих.

– Теперь наш выход. – Грей пригнулся и вымазал кровью лицо. Схватив Фиону на руки, он громко крикнул по-датски: – Бомба!

Новые взрывы поддержали его оглушительный крик.

– Ори громче, – шепнул он в ухо Фионе.

Фиона завопила, извиваясь в его руках, словно в агонии.

– Бомба! – снова заорал Грей.

Все лица повернулись к ним. Фейерверк продолжал греметь. На щеках Грея алела свежая кровь. На мгновение толпа замерла, затем, подобно морской волне, откатилась назад. Крики замешательства и испуга звучали все громче, люди хлынули к воротам.

Грей тоже ринулся к выходу. Фиона кричала и билась в истерике, размахивая в воздухе рукой, с пальцев которой капала кровь.

Паника распространялась, как лесной пожар. Крик Грея, словно искра, упавшая на сухой хворост, разжег костер страха в душах людей. Память о взрывах в Лондоне и Испании была еще свежа. Толпа взволновалась, как испуганное стадо овец. Люди сбивали друг друга с ног, пытаясь выбраться из парка. Гром фейерверка умолк, но теперь испуганные крики звучали на пути торжественного парада. Сначала один человек бросился бежать, за ним еще двое, потом и другие инстинктивно последовали их примеру. По тротуару топали сотни ног, люди спешили к выходу. Человеческий ручеек вскоре стал потоком – началось паническое бегство из парка.