Не гаси свет - Бернар Миньер (2016)

— Что за глупости ты болтаешь?

— Не хочешь, чтобы он тебя нашел?

— Крис…

— Я его видела.

— Когда?

— Прошлой ночью…

— Что ты видела?

— Как он заходил в твою комнату.

— Ты кому-нибудь сказала?

— Никому!

— Слушай меня внимательно, Крис: ты не должна говорить об этом маме, поняла? Никогда.

— Почему?

— Хватит задавать вопросы! Дай честное слово, пожалуйста.

— Ладно, Мэдди, только не сердись.

— Папа спал в моей комнате, потому что мне приснился кошмар, только и всего.

— Что с тобою, Мэдди?

— О чем ты?

— Ты плачешь?

— Вовсе нет!

— Значит, если мне приснится кошмар, я тоже могу позвать папу?

— Боже тебя упаси, Крис… Никогда, ты меня слышишь? ОН НЕ ДОЛЖЕН СПАТЬ В ТВОЕЙ КОМНАТЕ. НИКОГДА! Поклянись.

— Но почему?

— Клянись!

— Ладно… ладно… я обещаю…

— Если увидишь плохой сон и испугаешься, придешь ко мне, ладно?

— Ладно…

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мэдди.

Она открыла глаза… Пришла в себя… Ей не тринадцать, а тридцать два… Дневной свет просачивается через шторы, все лампы зажжены. Гудят машины. Она зевнула. Господи, как болит голова… И живот. Все болит. Как будто стадо слонов на ней оттопталось. Она взглянула на потолок — и опустила глаза.

34. Лирическая драма

ЭТО… ЭТО невозможно… они не могли так поступить… Что?..

Подожди, Крис, подожди. Не смотри… Не смотри на это, старушка… Иначе увиденное отпечатается на сетчатке и ты никогда этого не забудешь. Не смотри. Пожалуйста.

Она не послушалась. Посмотрела. И ее мозг взорвался и начал завывать, как помешавшийся телефон. Прямая линия с коммутатором безумия. Иным словом увиденное не назовешь. Сумасшествие. Психоз. Извращение.

Еще один шаг к ее собственному безумию. Они ведь этого добиваются, не так ли? Воображения им не занимать; они создали вокруг нее ад, видеть который могла только она, этакий утонченно-изощренный кошмар. Из лекарственного сна Кристина вынырнула, чувствуя себя разбитой, с воспоминанием об ужасном сне, а потом увидела засохшие желтые пятна на простыне и поняла, что кошмар был реальностью. Взгляд скользнул ниже — и череп словно бы раскололся надвое. В буквальном смысле слова. Она не закричала, не заплакала — она вообще не смогла издать ни звука. Завыл ее разум. Труп Игги… Он лежал у нее между ног. С песика сняли воротник-воронку, ему закрыли глаза, но резаная рана на шее не оставляла никаких сомнений.

Кровать была усеяна содержимым мини-бара: пустые бутылочки из-под водки, арахисовая скорлупа, пивные жестянки, чипсы. Поверх всего этого вывалили мусор из урны в ванной, и даже пальцы у нее на ногах были запачканы какой-то липкой дрянью. Женщина начала судорожно сучить ногами, как будто хотела стряхнуть скорпионов.

Ее трясло, зубы у нее выбивали дрожь, и она, выскочив из кровати, ринулась в ванную, с трудом удерживая рвоту, хотя ее желудок был пуст. Рот наполнился горькой, как желчь, слюной.

Спустив воду, Кристина пошла назад. На пороге ей в нос ударила вонь — невообразимая смесь запахов: алкоголь, засохшая кровь, сперма, рвота, пот с легкой примесью хлороформа… Женщина пошатнулась под ударом этой обонятельной агрессии и отступила назад.

Сначала нужно очиститься от того, кто ее запачкал…

Штайнмайер встала под душ — сперва вода была ледяной, а потом стала обжигающе горячей, — намылилась и принялась яростно оттирать тело губкой. Она терла снова и снова, скребла себя ногтями, вымыла голову и начала чистить зубы, так что из десен пошла кровь, а потом долго полоскала рот антисептическим средством.

Ей хотелось стереть все следы Другого, все следы того, что ОН сделал, что оставил на ней. Вот только то, что попало внутрь нее, смыть было невозможно…

«Я — ВИЧ-ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ».