Три дня и вся жизнь - Пьер Леметр (2017)

Антуан не выходил из своей комнаты. Поглядывая на соседский сад, где не происходило ничего особенного, он пытался сосредоточиться на трансформерах. Господин Дэме еще на рассвете отправился на поиски Реми и больше не появлялся.

Зато мать Антуана регулярно возвращалась домой с новой информацией, противоречащей предыдущей.

Около полудня в город прибыл автомобиль регионального телевидения, и журналистка принялась расспрашивать прохожих. Съемочная группа запечатлела дом семейства Дэме и уехала.

Чуть позже госпожа Куртен сообщила, что с утра жандармы допросили учителя коллежа, однако не смогла назвать его имя.

После чего появилась информация: водолазы службы гражданской безопасности будут на пруду к четырнадцати часам.

Госпожа Куртен направилась к Бернадетте, чтобы посоветовать ей (остальные ее поддерживали) не ходить туда, но тщетно. К половине второго в саду собралась уже дюжина соседей, готовых сопровождать госпожу Дэме. Одни собирались помочь ей в поисках, другие – просто поддержать. Когда они тронулись в путь, можно было поклясться, что они идут на похороны. Никто особенно не верил в успех предприятия.

Антуан смотрел вслед удаляющейся компании. Может, ему тоже следует пойти? Уверенность в том, что ничего не найдут, придала ему решимости.

На дороге собралась целая толпа. Издали невозможно было понять, что это – траурное шествие или турпоход.

Госпожа Антонетти сидела на тротуаре в плетеном кресле и с нескрываемым презрением, на которое никто давным-давно не обращал внимания, наблюдала за проходящими мимо нее горожанами.

Чтобы население не подходило к краю пруда и не мешало водолазам работать, жандармы выставили заграждения. Когда появилась Бернадетта, которую с двух сторон поддерживали госпожа Куртен и Клодина, служащий госбезопасности не знал, как ему поступить. Нельзя же запретить матери присутствовать, возмутились вокруг него. Агент был человеком нерешительным, однако заграждения закачались, раздались недовольные возгласы, послышалась брань, люди впадали в лихорадочное состояние, с первых мгновений сопровождавшее эту историю. Чиновник предпочел уступить и задумался: кого он может пропустить в огороженную зону для сопровождения Бернадетты?

К счастью, появился жандармский капитан. Решительно взяв Бернадетту под руку, он самолично отвел ее к пикапу и налил ей чаю из своего термоса. Оттуда госпожа Дэме не видела ничего, что происходило на пруду, но она была рядом.

Антуан стоял в сторонке. К нему подошла Эмили. Ей хотелось заговорить с ним, но она не успела, потому что появился Тео, потом Кевин, а вскоре и остальные мальчишки и девчонки. Все они копировали выражения лиц и слова своих родителей. Некоторые едва знали Реми, но казалось, они все считают его младшим братиком, так же как все взрослые – сыном.

– Арестовали господина Гено, – бросил Тео.

Это известие вызвало шок. Гено был их преподом по естествознанию. Толстяк, про которого разное поговаривали. Кто-то видел, как он выходил из сомнительного местечка в Сент-Илэре… Эмили удивленно обернулась к Тео:

– Но господин Гено не у жандармов, я его видела утром!

Тео был категоричен:

– Если ты его видела утром, значит он еще не был арестован. Но я утверждаю, что он у жандармов и что… ладно, больше я ничего не могу сказать.

До чего надоела эта его манера внезапно умолкать с единственной целью – заставить себя упрашивать. Но Тео всегда такой, вечно напускает на себя важность. Все хотели знать, раздались настойчивые возгласы. Тео уставился на свои ботинки и крепко сжал губы, будто не мог решить, какую тактику выбрать.

– Ну ладно, – наконец процедил он. – Но только между нами, ясно?

Все шепотом поклялись. Тео понизил голос, так что его стало едва слышно, и пришлось наклониться к нему, чтобы понять, что он говорит: