Роковой выбор - Питер Джеймс (2019)

Священник налил себе еще кофе.

– Насколько далеко в прошлое ты хочешь зайти? Отступить до Нострадамуса? Библии?

– Может быть, еще дальше.

Фергюс встал, прошелся по комнате, остановился у окна и облокотился на подоконник. В саду внизу мужчина с конским хвостом полол грядку.

– Я говорю серьезно, Эван.

– Я всегда воспринимаю серьезно все, что ты говоришь. Я даже защищал твою статью в «Нейчер».

Фергюс обернулся, пораженный:

– Ты читал ее? Это было шесть лет назад.

– Ну да. Об ауре человека. Ты все еще веришь, что у людей есть аура?

– Это не вопрос веры. Это доказанный научный факт.

– И теперь ты видишь будущее в ауре человека?

– Нет, не вижу. Это чувство… оно не выражено ни визуально, ни как-либо еще. Это ощущение.

– Как часто у тебя появляется такое чувство?

– За всю жизнь не больше полудюжины раз. В первый раз перед смертью матери – тогда все было ясно, я много раз видел во сне момент катастрофы, видел ауру смерти вокруг нее. Все произошло именно так, как мне представлялось.

– И теперь это случилось снова?

Фергюс сел, затушил сигарету и в подробностях рассказал Фрееру, что он почувствовал и что, как он думает, это означает. Фреер слушал молча, не перебивая. Закончив, Фергюс по выражению лица священника не смог определить, верит тот ему или нет.

– Скажи мне, Фергюс, – спросил Фреер, – эти твои предчувствия… сколько раз они тебя обманывали?

– Ни разу.

Казалось, Фреер обдумывал эти слова очень долгое время. Затем он спросил:

– Ты скажешь этой женщине?

– У меня нет образа. Мне нечего ей сказать.

– Надо ли нам помолиться за нее?

Фергюс отказался от молитвы много лет назад, но здесь, рядом с каноником Эваном Фреером, почувствовал, что помолиться – это будет правильно.

Они встали на колени и, стоя плечом к плечу, вслух прочитали молитву Господню. Затем Фреер сказал:

– Господи, защити эту женщину.

А Фергюс прошептал в молитвенно сложенные ладони:

– Сьюзен, что бы ты там ни собиралась делать, не делай этого. Пожалуйста, не делай этого.

15

Трехлучевая звезда на радиаторе почтенного «мерседеса-пульмана» рыскала по сторонам со зловещей грацией ружейного прицела, преследующего свою цель, – лимузин плыл по течению одного из лондонских транспортных потоков.

Джон, напряженный, как скрученная пружина, смотрел на дорогу через дымчатое ветровое стекло. Лет тридцать назад такая машина могла принадлежать диктатору в какой-нибудь стране третьего мира, подчеркивая его положение. Возраст смягчил ее величие, и теперь от нее веяло спокойным, мягким благородством.

Звезда нацелилась на такси, затем на велосипедиста в антисмоговой маске, затем на светофор. Через дорогу перешла хорошо одетая женщина с длинным красным шарфом. Несмотря на густую облачность, еще больше подчеркиваемую затемненным стеклом, дождя не было. Похолодало. Кондиционер в машине был настроен на жаркую погоду, поэтому в салоне было холодно, и Джон мерз.

Этим утром мистер Сароцини показался Джону совсем другим человеком, нежели тот, с кем он сидел на соседних стульях на банкете. Сегодня швейцарец был не менее величественным и столь же безукоризненно одет – на этот раз в изумительно сшитый серый костюм из шерсти, дополненный желтым галстуком «Гермес» и желтым же носовым платком, который показывал свой идеальный угол из нагрудного кармана пиджака, – однако его поведение изменилось.

На банкете он был окружен аурой доброжелательности и расслабленности и создавал впечатление человека, без труда получившего от жизни все, что он хотел получить. Сегодня это был жесткий, отстраненный, холодный и серьезный человек. От его доброжелательности и искрящегося юмора не осталось и следа, и пока что все попытки Джона растопить лед окончились неудачей. Он попытался снова.