Я удивленно подняла глаза на вампира. Лицо Даниэля было удивительно несчастным. Но гипноза тут и в помине не было. Серые глаза блестели, словно от невыплаканных слез.

– Что с тобой?

Даниэль расстегнул куртку и осторожно приложил мою ладонь к своей груди.

– Послушай!

Его сердце стучало раза в два чаще, чем у людей. Словно хотело прорвать кожу и мышцы – и вырваться наружу.

– Юля, я… Ты ведь ничего не знаешь о вампирах! А я – я вампир уже в пятнадцать раз дольше, чем ты живешь на свете. Ты не представляешь, насколько это ужасно – все время быть в темноте, повиноваться приказам, ждать каждого глотка крови как милости, да и просто пить кровь! Жить – отнимая жизни других! И быть всегда одному! Всегда! Вечность! Многие могли бы разделить со мной постель, но никто не разделит со мной души. Когда увидел тебя, я так надеялся, что ты сможешь понять, сможешь принять меня таким, какой я есть… – голос его дрожал и срывался. – Я знаю, что поступаю некрасиво по отношению к тебе, но я давно даже не разговаривал с людьми! Я просто не умею по-другому!

Я выдернула руку. Тоже мне, дон Хуан нашелся! Что, теперь в вампиры принимают только после обязательного просмотра бразильских сериалов? Просто Хосе Лучи из какой-нибудь сеньориты или Хуаниты! Мамы здесь нет. Она все эти сопли любит…

Воспоминание о маме мгновенно охладило мою злость. Уйти-то я уйду. Но вот сколько продержусь? Мать не выдержит, если потеряет еще и меня. А если я и проживу до их возвращения – что делать дальше? Семейно партизанить? Хм…

– Даниэль, подобные штучки тебе плохо удаются. Надо было попросить Мечислава, – сказала я уже более спокойным тоном. – Вот кому роль героя-любовника пойдет как вторая шкурка. Когда с него первую сдерут!

Вампир почувствовал, что я больше не вырываюсь и вообще успокаиваюсь, и попытался заглянуть мне в глаза. Не удалось. Надоели они мне со своими ментальными штучками. Карманы по автобусам беречь не успеваешь, теперь еще и мозги беречь приходится.

– Это не штучки, Юля.

Я вздохнула. Бросить его? Как это было бы прекрасно! Но не бросила же? Не бросила. А надо было вообще не заходить в ту камеру. Теперь уже поздно. Надо идти до конца.

– А что же это тогда? Юля, я так тебя люблю, не бросай меня! Можешь не надрываться, я и так тебя поддержу, если понадобится!

– Если бы мне и правда нужно было от тебя только это – пошел бы Мечислав. Ему всегда это хорошо удавалось. Если выстроить в очередь всех его женщин – можно будет передать яблоко отсюда и до Америки!

– Не советую включать меня в эту колонну!

– Он просто подчинил бы твой разум. Он это умеет. А убеждать стал бы уже в автобусе.

– Ну и прислали бы его!

– Я не хотел! Я должен подчиняться ему, но не настолько же! Юля, ты же знаешь, что мы – вампиры. Я не прошу тебя относиться ко мне как к человеку. И не надо прощать меня. Это придет со временем. Просто возвращайся!

– Перебьетесь.

– Это и для твоей безопасности.

– Ничего, крестов понавешаю. И уйду в партизаны.

Даниэль улыбнулся на мою мрачную шутку.

– Юля, я вампир. Этого не изменить. И когда мы вернемся – я буду подчиняться Мечиславу. Я – вампир, и этого не изменишь. Это не мой выбор, но я хочу жить! Не осуждай меня за это! И пожалуйста – не оставляй меня! Ты мне очень нужна!

Я подняла голову. Надо было как-то поломаться. Но как? На чувства давить, что ли? Ой, какая же я стерва! Аж самой радостно!

– Хорошо. Я вернусь. Но если еще раз ты посмеешь проделать такое со мной – это будет последняя наша встреча. Я ясно выразилась? – Я смотрела прямо в глаза Даниэлю. Что он прочел в моих – не знаю, но, вероятно, ничего хорошего. Потому что опустил голову и кивнул.

– Я буду честен с тобой, Юля. Если обману, ты имеешь право уйти. Ни я, ни кто-либо другой не будут задерживать тебя. Слово чести.