Восхождение Ганнибала - Томас Харрис (2012)

— Просыпайся, Цезарь, — сказал он коню на ухо. Ухо Цезаря коснулось лица Ганнибала. Ганнибалу пришлось зажать себе нос, чтобы не чихнуть. Он прикрыл ладонью луч фонарика и осмотрел коня. Цезарь был вычищен, копыта, кажется, были в порядке. Ему сейчас, наверное, тринадцать: он родился, когда Ганнибалу было пять. — Ты набрал всего-то с сотню кило, — заметил Ганнибал. Цезарь дружески ткнулся в него носом, и Ганнибалу пришлось ухватиться за стенку стойла. Ганнибал надел на коня уздечку и хомут с двумя шлеями и затянул супонь. Подвесил к упряжи торбу с зерном. Цезарь тут же повернул морду, пытаясь сразу сунуть ее в торбу.

Потом Ганнибал прошел в кладовую для инструментов, где тогда ребенком сидел взаперти, и взял там моток веревки, инструменты и керосиновый фонарь. В замке не было видно ни огня. Ганнибал провел коня через гравийную дорожку на мягкую землю и направился к лесу, над которым уже завиднелся рогатый месяц.

Никакой тревоги в замке. Оглядывая окрестности с зубчатого верха западной башни, сержант Свенка надел наушники полевого радиоприемника, который втащил сюда по двум сотням ступеней.

43

На опушке леса поперек тропинки было свалено огромное дерево. На нем висел знак с надписью по-русски: «ОПАСНО! НЕРАЗОРВАВШИЕСЯ БОЕПРИПАСЫ!»

Ганнибалу пришлось обвести коня вокруг упавшего дерева. И он вошел в лес своего детства. Бледный лунный свет пробивался сквозь листву и серыми пятнами ложился на заросшую тропинку. Они уже далеко углубились в лес, когда Ганнибал зажег фонарь. Он шел впереди; здоровенные, размером с тарелку, копыта Цезаря все время наступали на отбрасываемый фонарем круг света. Возле лесной тропинки из земли прямо как гриб торчала головка бедренной кости человека.

Время от времени Ганнибал заговаривал с конем:

— Сколько раз ты возил нас в повозке по этой дорожке, а, Цезарь? Мику и меня, няню и учителя Якова?

Три часа пути: они шли, раздвигая грудью высокую траву и побеги, и наконец вышли на край поляны.

Охотничий домик стоял на месте. На взгляд Ганнибала, он ничуть не стал меньше. Домик вовсе не выглядел плоским, как замок; он возвышался, нависал над поляной, точно так, как в его снах. Ганнибал остановился на краю поляны и осмотрелся. Да, здесь бумажные куклы все еще корчились в огне. Охотничий домик наполовину выгорел, крыша частично провалилась внутрь; лишь каменные стены не дали ему рухнуть окончательно. Поляна вся заросла травой до пояса и кустарником в рост человека.

Сгоревший танк, так и оставшийся стоять перед домом, весь порос вьющимися растениями. С пушки свисал цветущий вьюнок, а из высокой травы все еще торчало, словно парус, хвостовое оперение разбившегося бомбардировщика «Штука». Тропинок в зарослях травы не было. В огороде торчали жерди для фасоли и гороха.

Здесь, в огороде, няня всегда ставила Микину ванночку, а когда вода нагревалась на солнце, Мика влезала в нее и сидела в воде, болтая руками, а вокруг нее вились белые бабочки-капустницы. Однажды он срезал баклажан и дал его ей, когда она сидела в ванночке, — ей очень нравился его цвет, почти пурпурный на солнце, и она прижала к себе теплый баклажан.

Траву перед входом никто не топтал. На ступенях перед дверью собралось много павших листьев. Ганнибал стоял и смотрел на охотничий домик, пока луна не сдвинулась на целый палец.

Время, время! Ганнибал вышел из тени деревьев и вывел коня на освещенную луной поляну. Подошел к колодцу с насосом, смочил механизм водой из фляжки и стал качать, пока скрипящий поршень не начал подавать холодную воду из глубины земли. Он понюхал воду, попробовал ее, дал напиться Цезарю, который выпил больше галлона, а потом съел пару пригоршней зерна из торбы. Скрип насоса эхом отдавался по всему лесу. Заухала сова, и Цезарь повернул уши в сторону этого звука.