Ганнибал - Томас Харрис (2013)

— Непременно. Если он ей напишет, вы увидите письмо раньше, чем она.

— А теперь слушайте меня внимательно, Крендлер. Объявление это было заказано и оплачено так, что Старлинг ни за что не докажет, что сама она его не помещала. А это — преступление. Она тут переступила черту. Вы сможете легко свернуть ей шею за это, Крендлер. А вы прекрасно знаете, ФБР заботится о своих, как о куске дерьма, если кого выгоняют. Хоть на собачий корм их пускай. Ей даже разрешение скрытно носить оружие не выдадут. Никто не станет следить за ней — кроме меня. И Лектер узнает, что ее выперли и что она теперь одна-одинешенька. Только сначала мы кое-что другое попробуем. — Мэйсон смолк — перевести дух, затем заговорил снова: — Если это не сработает, сделаем, как Дёмлинг говорит — устроим ей «беду» из-за этого объявления… такую беду — черт, да вы ее запросто надвое переломите. Только я вам вот что посоветую: ту половинку, где пизденка, — сохраните. С другого-то конца она слишком уж серьезная, черт бы ее побрал. Ох, Господи, прости, я не хотел чертыхаться!

Глава 53

Клэрис Старлинг, бегущая сквозь осыпающиеся листья в лесопарке штата Вирджиния, в часе езды от дома… Парк — любимейшее место, ни души не видно вокруг в этот осенний день — рабочая неделя, а у нее выходной, в котором она так нуждалась. Она бежала по знакомой дорожке, вьющейся в заросших лесом холмах, близ реки Шенандоа. Воздух на вершинах холмов прогрет лучами раннего солнца, зато в долинах — неожиданный холодок, а иногда — теплый воздух в лицо, а ноги холодит ветерок, и все в одно и то же время.

В эти дни земля у Старлинг под ногами, казалось, утрачивала прочность, когда она шла пешком, но становилась несколько более твердой, когда Клэрис бежала.

Старлинг, бегущая в ярком свете дня, сквозь яркие пляшущие блики света, сквозь осенние листья, дорожка испятнана солнцем, а местами исполосована тенями деревьев: раннее солнце еще не успело высоко подняться. Впереди перед нею три оленя бросились наутек — две самочки и самец — одним великолепным, радующим душу прыжком очистив ей дорогу, их белые подхвостья сверкали в лесной мгле, когда они мчались прочь. Радость, радость — Старлинг и сама запрыгала.

Неподвижный, словно фигурка на средневековом гобелене, Ганнибал Лектер сидел посреди опавших листьев на склоне холма над рекой. Ему были видны сто пятьдесят футов беговой дорожки; свой полевой бинокль он прикрыл самодельным козырьком из картона, чтобы линзы не отсвечивали на солнце. Сначала он увидел оленей — они бросились прочь с дорожки и проскакали мимо него вверх по холму, а затем, впервые за семь лет, он увидел Клэрис Старлинг всю целиком — во плоти.

Та часть лица его, что не была закрыта биноклем, не изменила своего выражения, только ноздри широко раздулись от глубокого вдоха — будто он мог уловить ее аромат на таком расстоянии.

Вдох этот принес ему запах сухих листьев, с чуть заметным привкусом корицы, сырой палой листвы под ними и нежно-терпкого лесного перегноя, запашок кроличьего помета откуда-то издали, резкий мускус разодранной беличьей шкурки из-под опавших листьев, но только не аромат Клэрис Старлинг — его он распознал бы где угодно. Он видел, как бросились наутек перед нею олени, видел, как они удалялись прыжками — он видел их еще долго после того, как они исчезли у нее из виду.

Она же оставалась в его поле зрения меньше минуты: бежала легко, не борясь с землей под ногами. Минимум припасов на день в небольшом рюкзачке высоко за плечами, бутылка воды. Раннее солнце освещало ее сзади, в лучах света размывались очертания лица, казалось, что кожа ее осыпана цветочной пыльцой. Следуя за нею, его бинокль поймал яркий отблеск солнца на воде, и несколько минут Ганнибал Лектер видел только цветные пятна. Клэрис Старлинг исчезла из виду: дорожка теперь вилась вниз по склону, и последнее, что он видел, был ее затылок: волосы, стянутые в «конский хвост», подпрыгивали, точно белое подхвостье оленя.