Ганнибал - Томас Харрис (2013)

— Внутри. Их всегда вкладывали в медкарту. Они были больше по размеру, и с ними неудобно было обращаться. У нас был свой рентгеновский аппарат, но постоянного рентгенолога не держали, поэтому и не было отдельных медкарт в рентген-кабинете. Я, честное слово, уже не помню, были в его карте снимки или нет. Вот энцефалограмма там была, Фред ее часто показывал приезжавшим. Доктор Лектер — не хочу даже называть его доктором! — был весь опутан проводами от энцефалографа, когда напал на эту бедную медсестру. И что самое ужасное, у него даже пульс не изменился, когда он на нее напал. Ему сломали руку санитары, понимаете, они все набросились на него, пытаясь оторвать от нее. Вот потом и пришлось делать рентгеновский снимок. Они бы ему не только руку сломали, будь на то их воля…

— Если вам что-нибудь придет в голову, где могут храниться эти документы, позвоните мне, ладно?

— Мы начнем, что называется, «глобальный поиск», так? — мисс Кори явно нравился этот термин. — Только не думаю, что мы что-нибудь найдем. Ведь многие архивы были просто брошены, не нами, а этими, из метадоновой клиники.

У кофейных кружек были толстые края, и капли с них стекали по стенкам. Старлинг наблюдала, как Айнел Кори, тяжело переваливаясь, идет к дверям — прямо-таки воплощенное страдание — а затем залпом проглотила оставшийся кофе, заткнув за воротник салфетку.

Старлинг понемногу приходила в себя. Она понимала, что что-то здесь ее здорово раздражает. Может быть, скверный запах, нет, что-то больше, чем просто скверный запах, может быть, вся эта безвкусица. Равнодушие к вещам, которые радуют глаз. Может быть, она соскучилась по стильной обстановке. Пусть даже псевдо-аристократический стиль — и то было бы лучше, чем ничего. Да, вот так я считаю, нравится это вам или нет.

Старлинг произвела некоторый самоанализ, пытаясь обнаружить в себе признаки снобизма, и решила, что снобом ей становиться не с чего. Потом, думая о стиле, она вспомнила Эвельду Драмго, у которой со стилем было все в порядке. При этой мысли Старлинг вдруг страшно захотелось снова «выпустить пар».

Глава 11

И Старлинг вернулась туда, где все это начиналось, в Балтиморскую спецбольницу для невменяемых преступников штата Мэриленд, ныне уже не действующую. Старое здание бурого цвета, пристанище боли, ныне закрытое и запертое, изрисованное граффити и ожидающее сноса.

Спецбольница и так уже долгие годы разваливалась, еще до того, как во время своего отпуска исчез ее директор, доктор Фредерик Чилтон. Последующие разоблачения неправильного и незаконного расходования средств и полный износ здания вскоре привели к тому, что законодатели прекратили перечисление средств на содержание больницы. Часть пациентов перевели в другие аналогичные учреждения штата, некоторые умерли, а еще несколько теперь бродили по балтиморским улицам как привидения, зомбированные хлорпромазином, и состояли амбулаторными пациентами разных недоношенных лечебных программ, что уже не одного из них привело к смерти под забором от переохлаждения.

Дожидаясь сторожа возле старого здания, Старлинг вдруг поняла, что она именно потому в первую очередь и занялась другими возможными версиями, что не хотела вновь приходить сюда.

Сторож опоздал на сорок пять минут. Это оказался толстый старик с ножным протезом, который стучал, как копыто, и стрижкой явно восточно-европейского фасона, которую ему, вероятно, сделали еще на родине. Он задыхался от одышки, когда шел со Старлинг к боковой двери, к которой вели несколько ступеней, спускавшихся от тротуара. Дверной замок был уже вскрыт мародерами, так что дверь была заперта на цепь с двумя висячими замками. Звенья цепи оплела густая паутина. Трава, выросшая в трещинах ступеней, щекотала Старлинг лодыжки, пока сторож возился с ключами. День клонился к вечеру, небо было хмурым, свет едва проникал сквозь тучи и не давал теней.