Вдребезги - Юлия Резник (2020)

Замираю посреди только-только открывшегося и еще практически пустого торгового центра. Опускаюсь на корточки, чтобы быть с сыном вровень. Дамир очень похож на своего отца, но осознание этого приходит не сразу. Его лицо по-детски округло, и это будто сглаживает, смягчает его черты. Но если поставить их рядом и сравнить по отдельности — форму губ, носа, или тот же разрез глаз с немного поднятыми к вискам уголками — только слепой не догадается, кто отец моего сына на самом деле. Если честно, я даже не знаю, хорошо это или плохо — то, что Тимур вчера не имел возможности его как следует разглядеть. Ожидание смерти много хуже ее самой… Факт, с которым сейчас я бы не стала спорить.

— Ничего, если мы купим шарик в другой раз?

Дамир пожимает плечами и снова послушно берет меня за руку. Он чудесный малыш. Разве что слишком серьезный для своего возраста. Другой бы на его месте закатил истерику, а этот… Чувство вины накрывает меня с новой силой. Выпрямляюсь во весь рост и решительно меняю курс.

— Знаешь, что? Думаю, ты прав. Мы купим его прямо сейчас, а то вдруг их все разберут, правда? — несу чушь, чтобы скрыть все сильнее нарастающую тревогу. — Только ты сам его понесешь. Хорошо? Я привяжу его к твоей ручке, чтобы он случайно не улетел.

Мой малыш кивает. Вместе мы идем к стойке с воздушными шарами и выбираем самый красивый. Дамир выглядит ужасно довольным. Улыбается, демонстрируя мелкие белые зубки, и в нетерпении переминается с ноги на ногу, пока я, снова опустившись на корточки, завязываю ленту на его запястье. От волнения мои пальцы немного подрагивают, и на все про все уходит немного больше времени, чем я рассчитывала. Исподлобья оглядываюсь по сторонам.

— Все!

Дамир запрокидывает голову, расставляет руки, подобно крыльям самолета, и вот так, не глядя под ноги, бежит вперед.

— Дамир, упадешь!

Догоняю сына у самого эскалатора. Беру на руки и звонко целую в нос. Он — все, что у меня осталось, с тех пор как погиб Гурам. Прижимаю его крепкое тельце сильней, в отчаянной попытке скрыть слезы. Не знаю, почему их во мне так много! Может быть, от того, что мне даже не позволили оплакать смерть мужа. Его брат объявился в день гибели Гурама в автокатастрофе и огорошил меня новостью о том, что теперь, по обычаям их народа, я должна выйти замуж за него. Ну, не смешно ли? Смешно. Вот и я рассмеялась… Я ведь тогда не знала, что этим нанесу ему оскорбление, хуже которого нет. Я вообще ничего не знала о семье Гурама, кроме того, что он оборвал с ними все контакты. И всё сказанное его братом я, как любой нормальный современный человек, восприняла как шутку. Не слишком удачную шутку человека со съехавшей набекрень крышей. Понимание того, что никто со мной шутить не собирается — пришло позже. А с ним пришел страх. И злость. Злость на покойного мужа, который никак не подготовил нас к тому, что случилось. И не защитил от людей, власти которых сама бы я ни за что не смогла противостоять.

Схожу с ленты эскалатора и снова озираюсь по сторонам. Праздники позади, но залы торгового центра все еще украшены искусственными еловыми ветками и рождественскими гирляндами. Дамир еле плетется, завороженно наблюдая за всем этим опостылевшим кому угодно, но не ему, великолепием. А между тем магазин одежды, в котором моя соседка работает продавщицей, находится в самом дальнем конце торгового зала, у пожарных выходов. На всякий случай дергаю дверь — и, к удивлению, она поддается. Хорошо… В случае чего — у меня, по крайней мере, будут пути отступления. Чувствую себя параноиком, но в той ситуации, что я оказалась, лучше сто раз перестраховаться. До этого мне просто чудом везло. Но я не могла полагаться на это везение и дальше. Именно поэтому, после долгих раздумий, я и пришла к Тимуру.