Он произнес это с удовлетворением, но мой желудок болезненно замутило, когда я услышал это число. Проект прогрессировал ошеломительными темпами. Больше половины клонов выжили, больше, чем предсказывалось, но все еще оставались девять драконов, которым это не удалось. Драконы, которые умерли, потому что не развивались надлежащим образом или чей мозг был поврежден процессом программирования. Или, что самое худшее, просто так и не развили ту загадочную искру жизни, которая не может быть точно скопирована наукой. Их легкие и сердца функционировали, казалось, все работает прекрасно, но они оказывались просто пустыми оболочками. Живые кусочки мяса, которые медленно умирали от голода, когда прекращалось поступление питательных веществ через трубки.

Меня тошнило при одной мысли об этом. Более того, хотя я никогда и не признаю этого вслух, все происходящее заставляло меня чувствовать себя ужасно. Был ли это на самом деле единственный способ для нас, чтобы мы могли выжить? Создание клонов самих себя? Драконы, выращенные в колбах, воспоминания и личные качества которых были вживлены искусственно, чтобы сделать тех более послушными. Это мне не нравилось и не укладывалось в голове, но в то же время я верил, что организация знает, что делает. Шла война, а мы были в значительном меньшинстве. Каждый год мы теряли все больше представителей нашего вида по сравнению с Орденом, а количество их солдат не изменилось. Необходимо было что-нибудь предпринять, чтобы свести счеты, или мы снова окажемся на грани вымирания.

– А как продвигаются их тренировки? – поинтересовался мистер Рот, пока мы продолжали спускаться, минуя вооруженных охранников и других ученых, склонявших головы или отводивших взгляды. Мистер Рот и вовсе не обращал на них никакого внимания. – Проявляли ли они какие-либо признаки способностей к превращению?

Доктор Олсен остановился перед тяжелой металлической дверью, набирая код на клавишной панели сбоку от нее и прикладывая большой палец к светящемуся экрану. Тот запищал, вспыхнул зеленым, и с тихим свистом замки открылись. Ученый обернулся к нам и улыбнулся.

– Посмотрите сами, – ответил он и распахнул дверь.

Я ступил через порог на металлический балкон, который простирался над огромным помещением. Стены и пол были из цемента, а потолок возвышался над нами стальным куполом. Несколько дверей из высокопрочной стали располагались в стенах приблизительно каждые четыре метра, одиночные камеры, при виде которых у меня по коже пробежали мурашки.

Дюжина тощих, металлически-серых тел лежала на холодном бетонном полу неподвижно. Они не шевельнулись и не посмотрели вверх, не подавая ни единого признака жизни. Мое сердце екнуло, когда, всего на мгновение, я решил, что они мертвы. Но затем ученый шагнул к краю перил и поднял руки, словно обнимая всех их.

– Приветствую, дорогие мои! – произнес доктор Олсен на все помещение, его голос эхом отозвался в необозримом пространстве вокруг нас. Никакой ответной реакции от драконов внизу, даже ни одного подергивания хвоста или крыла, и ученый хлопнул себя по лбу. – Ох, ну конечно. Я же сказал им не двигаться. – Он хлопнул в ладоши. – Поднимайтесь, пожалуйста. Все посмотрите на меня!

И тут же все как один драконы подняли головы и посмотрели вверх.

По телу поползла дрожь, и я вцепился в холодные перила, унимая ее, пока смотрел на них. Они были детеныши моего возраста, или могли бы таковыми являться, вылупись естественным путем. Но они все были… неправильными. Я не мог отыскать ни капли индивидуальности ни у одной особи, которая выделялась бы среди остальных, никаких определяющих черт или характеристик. Они стали углеродными копиями с бессмысленными и пустыми взглядами, как у статуй.