Раздались новые выстрелы, еще три очереди открытого огня, и следующий солдат закричал. Совершенно ошеломленная, я оглянулась вокруг в поисках Кобальта и увидела его, согнувшегося неподалеку, настороженно оглядывающегося по сторонам, очевидно пребывающего в таком же потрясении, как и я.

– Эмбер! Райли!

Мощный поток воздуха вырвался из моих легких. «Этот голос». Нет, не может быть. Он ушел. Я сама прогнала его.

И затем из дыма вынырнул силуэт со штурмовой винтовкой в руках. Выражение лица безжалостное и решительное. На секунду все показалось нереальным, когда пара знакомых серых глаз с металлическим отблеском встретилась с моими.

– Пошевеливайтесь! – рявкнул Гаррет Ксавье Себастьян, указывая на нас оружием. – Пока они сбиты с толку! Пошли!

Часть 2

Под единым знаменем

Себастьян

Шесть лет назад

– Гаррет, ты меня слушаешь?

Я оторвал взгляд от окна и старинного монастыря в испанском стиле, возвышающегося в конце подъездной аллеи. Монастырь окружала высокая каменная стена. Над ней высились крытые красной черепицей крыши. Это было интригующее зрелище, особенно после того количества раз, которое можно было пересчитать по пальцам, когда я оказывался снаружи здания капитула Ордена, где жил до сегодняшнего дня.

– Да, сэр, – ответил я, поворачиваясь к Бенедикту, который пристально смотрел на меня с водительского сиденья джипа. – Слушаю.

– В самом деле? Повтори, что я только что сказал.

– Официальное обучение уже началось, – продекламировал я. – Я присоединюсь к занятиям позже.

– И?

– Имя директора – преподобный Роберт Юлиан. Он сражался с драконами, пока не лишился руки в битве, но все еще может надрать мне задницу в схватке в любое время. Следовательно, нужно вести себя уважительно в разговоре с ним.

– И?

– Тяжело работать, следовать приказам и не распространяться об Ордене при посторонних. Сэр.

– Пфф. – буркнул Бенедикт, нехотя успокоившись и не сказав больше ни слова. С осторожностью наблюдая за тем, чтобы на моем лице не отразились признаки ликования, я снова отвернулся, устремив взгляд в окно, пока мы притормозили перед высоченными деревянными воротами, преграждающими вход в монастырь. Они со скрипом распахнулись, и мы въехали в просторный двор с искривленным индийским фикусом посредине, ветви которого раскинулись по сторонам, отбрасывая тени на землю. Утро выдалось холодным и морозным. Вокруг не было ни души. Мы припарковали джип, и я захватил свою спортивную сумку с заднего сиденья, прежде чем последовать за Бенедиктом через площадку к самому большому каменному зданию в конце дорожки.

Внутри в комнатах было мрачно и прохладно. Белые отштукатуренные стены оказались голыми, без окон, орнаментов и украшений. Мы шагали вдоль коридора в тишине, пока не достигли тяжелой деревянной двери в конце прохода. Бенедикт дважды постучал, и тихое «входите» послышалось через дерево. Отворив дверь, мы вступили в небольшой, такой же скромный офис, в котором двое мужчин ожидали нас в тускло освещенной комнате.

Первый поднялся из-за стола и подошел ближе, он был одет в черное струящееся церковное облачение, подвязанное простым веревочным поясом. На его груди висел железный крест. Он был рослым, даже выше Бенедикта, с длинной седой бородой и узким, угловатым лицом: проницательный ястребиный взгляд сверху был прикован ко мне. Рукав его правой руки был завернут и приколот к плечу, ткань безвольно висела сбоку. Нитка деревянных бус обвивала пальцы его левой руки, и он тихо перещелкивал бусинами, нависнув надо мной, как дурное предзнаменование смерти.

– А, Гаррет Ксавье Себастьян. – Его голос резанул по ушам, как нож. – Наконец-то мы встретились. Я преподобный Юлиан, директор. Предвкушал твое прибытие в течение долгого времени. Тебе известно, зачем ты здесь?