Каждый вдох - Николас Спаркс (2019)

Сложив листок, Тру убрал его в конверт и положил на маленькую стопку рядом с собой. Глядя, как Хоуп протянула руку к нечитанной почте, он подумал, что среди оставшихся посланий такого больше не попадется. Так и вышло – большинство были написаны серьезно и искренне, но ни одно не тронуло так, как письмо Джо. Они с Хоуп уже поднялись со скамьи и убрали письма обратно в ящик, а Тру все думал об этом человеке: где он живет, как справляется, учитывая преклонный возраст, как смог дойти в эту безлюдную часть практически недоступного острова.

Они направились в обратный путь, изредка перебрасываясь фразами, но в основном молчали. То, как легко было молчать в компании Хоуп, снова напомнило Тру о Джо и Лене, об отношениях, основанных на душевном тепле, доверии и неизменном желании быть вместе. Он гадал: не думает ли Хоуп о том же самом.

Впереди Скотти носился зигзагами от края дюны к воде и обратно. Тучи сгущались, меняя форму, и через несколько минут стал накрапывать дождь. Начался прилив, и чтобы спастись от волн, захлестывавших берег, пришлось идти вдоль дюны, но Тру скоро убедился, что нет смысла даже пытаться остаться сухим. Сверкнули две молнии, одна за другой, ударил гром, и все вокруг словно заволокло мутной пеленой. Мелкий дождичек все усиливался, а через минуту превратился в ливень.

Хоуп с визгом бросилась бежать, но пирс был далеко, и вскоре она снова перешла на шаг. Обернувшись, Хоуп подняла руки.

– Я ошиблась насчет запаса времени! – крикнула она. – Простите!

– Не стоит беспокоиться, – отозвался Тру, подходя к ней. – Да, идет дождь, но на улице не холодно.

– Не просто дождь, – поправила Хоуп, – а настоящий ливень. Но это же приключение, правда?

На мокром от дождя лице поплыла тушь – крошечное несовершенство в женщине, в остальном казавшейся Тру идеалом во всех отношениях. Он не знал, почему она появилась в его жизни и отчего уже стала ему так дорога́. Все его мысли были только о Хоуп. Тру не думал о Зимбабве или о том, зачем прилетел в Северную Каролину. Замерев в восхищении перед ее красотой, он вспоминал время, которое они провели вместе, – череду живых, ярких образов. Это был настоящий прилив чувств и ощущений, когда он вдруг понял, что каждый шаг в жизни вел его к ней, что она и есть его конечная и главная цель.

Хоуп тоже застыла на месте. Тру показалось, что она догадалась о его чувствах, но он не знал, ощущает ли Хоуп то же самое. Узнать наверняка было невозможно, но Хоуп не шевельнулась, даже когда Тру все-таки решился положить руку ей на бедро.

Они долго так стояли, и энергия, передававшаяся от одного другому через это простое прикосновение, заставляла кровь бурлить в жилах. Они смотрели друг на друга, время словно остановилось, и наконец Тру медленно-медленно двинулся вперед и наклонил голову. Лицо Хоуп оказалось совсем близко, и тут он почувствовал, как ее рука аккуратно легла ему на грудь.

– Тру… – прошептала Хоуп.

Ее голоса оказалось достаточно, чтобы он остановился. Приличия требовали, чтобы Тру отступил на шаг, но он не мог отодвинуться.

Не в силах была отстраниться и она. Стоя под ливнем, они смотрели друг на друга, и Тру почувствовал, как его захватывает знакомое чувство – властно, неподконтрольно. Внезапно он понял, что влюбился и что такую, как Хоуп, ждал всю жизнь.

Хоуп смотрела на Тру, в голове проносились разные мысли, она старалась не замечать мягкую силу, исходившую от его руки, желание и душевный порыв, чувствовавшиеся в его прикосновении. Хоуп хотелось, чтобы Тру ее поцеловал, но что-то в ней требовало не допустить этого и заставило остановить его.

Она пока не готова.

Наконец Хоуп нехотя опустила глаза, ощущая его разочарование и смирение. Когда будто спустя целую вечность Тру отступил на шаг, она почувствовала, что снова может дышать, хотя его рука и оставалась на ее бедре.

– Нам, наверное, пора возвращаться, – пробормотала Хоуп.