Каждый вдох - Николас Спаркс (2019)

– Сначала работа была штатская, но потом началась война. Я побывал и в Северной Африке, и в Италии, и в Европе. Сперва в основном занимались подрывами, но уже в конце сорок четвертого и весной сорок пятого, при Монтгомери, начали строить мосты. Союзные войска быстро продвигались вглубь Германии, а там много естественных водных преград, тот же Рейн… В войну я подружился с одним инженером из британских частей. Он вырос в Родезии, у него там оставались знакомые. Этот человек рассказал мне о шахтах и полезных ископаемых, которые так и ждут, чтобы их начали добывать, поэтому после войны я поехал с ним туда. Он помог мне получить работу на шахте Буштик. Я уже проработал там несколько лет, когда встретил твою маму.

Гарри сделал глоток чая. Тру видел, что старик взвешивает, сколько рассказывать.

– Потом я вернулся в Штаты. Начал работать в «Эксоне», там и познакомился с будущей женой на рождественской вечеринке. Люси была сестрой одного из руководителей, мы понравились друг другу, начали встречаться, поженились, завели детей. Я много лет работал в разных странах: некоторые безопасные, другие так себе. Люси с детьми либо отправлялись со мной, либо оставались дома. Семейный, можно сказать, подряд, всячески способствовавший моей карьере. Я проработал в «Эксоне» до самой пенсии, в итоге стал одним из вице-президентов компании и нажил состояние по ходу дела. В Северную Каролину мы переехали одиннадцать лет назад – Люси здесь выросла и захотела вернуться домой.

Тру во все глаза смотрел на отца, думая о своих новоявленных родственниках, которых Гарри завел уже после Африки.

– А сколько у вас детей?

– Трое. Два мальчика и девочка, всем уже за тридцать. В ноябре, если я доживу, мы с женой отметим сорок лет брака…

Тру отпил воды.

– Вы хотите что-нибудь узнать обо мне?

– Вот о тебе я как раз знаю много. Детектив постарался.

– Значит, вам известно, что у меня есть сын, ваш внук?

– Да.

– У вас нет желания с ним познакомиться?

– Есть, – ответил Гарри, – но это, наверное, не самая удачная мысль. Я для него чужой человек, к тому же умирающий. Не знаю, нужно ли ему это знакомство.

Тру подумал, что старик, пожалуй, прав. Но все же…

– Однако ко мне у вас другие чувства. Ситуация аналогичная, но вывод вы делаете иной?

– Ты мой сын.

Тру снова отпил воды.

– Расскажите мне о моей матери, – попросил он.

Гарри немного опустил голову и заговорил тише:

– Она была очень красива. Одна из самых красивых женщин, которых я знал. Намного моложе меня, но вместе с тем… умная, развитая и достаточно зрелая для своих лет. Твоя мать могла часами говорить о поэзии и искусстве, в которых я тогда вообще не разбирался, да еще так горячо и эрудированно… У нее был замечательный смех: слушаешь и тоже начинаешь смеяться. Я влюбился в нее в первый же вечер знакомства. Она была… необыкновенной.

Он вытер рот платком.

– Мы много общались: твоя мать училась в университете, а у нашей шахты была там лаборатория. Мы виделись, когда хотели. Я тогда головы не поднимал от работы, но мы все равно находили время. Помню, она всюду носила с собой томик Йейтса, и сколько же раз мы читали друг другу стихи вслух… – Гарри замолчал, задыхаясь. – Она обожала помидоры и ела их с чем угодно, причем не солила, а посыпала сахаром. Любила бабочек. Считала Хамфри Богарта в «Касабланке» самым сексуальным мужчиной в мире. С тех пор я начал держать сигарету, как он, – указательным и большим пальцами.

Гарри медленно крутил на столе чашку с чаем, глубоко задумавшись.