Дрейк - Вероника Мелан (2013)

Депрессия сделала шаг назад. Дрейк видел это по ожившим глазам, а потому аккуратно повернул разговор в сторону:

— Ты вроде бы за вторым котом собиралась?

Ее губы поджались.

— Я принесла! И она тут же съела все из Мишиной миски и принялась носиться по дому. Моей мебели, наверное, конец…

В груди стало тепло. Дрейк и сам не понял, отчего именно, лишь почувствовал, что в воздухе разлился звон невидимых колокольчиков — присутствие чуда. Чтобы не выказать слишком много эмоций, чтобы ненароком не надавить, не навязать то, что Ди должна решить сама, он лишь сдержанно улыбнулся и посмотрел на часы.

— Я буду свободен в шесть. Не хочешь пройтись по магазинам?

— Вместе?

— Вместе. Я обещал тебе шопинг.

— Не стоит.

— Заеду в шесть.

И не дожидаясь ответа, распахнул невидимую дверь и шагнул обратно в «реактор».

* * *

Все шло наперекосяк.

За Клэр я не поехала. Просто не смогла. Рыжая кошка со смаком носилась по дому. Ей, молодой, всего лишь годовалой от роду, теперь было тепло и привольно; она то и дело пыталась вовлечь в игру настороженно косящегося Мишу. Было видно, что скоро Михайлова душа не выдержит, и по дому кубарем начнут кататься двое.

Казалось бы, выходной ведь, занимайся своими делами, живи, наслаждайся, время есть, но между мной и миром вдруг выросла невидимая стена. Все казалось картонным и хрупким. Все эти знания об энергии и материи окончательно помутили голову. Неужели все можно поменять? Реальность — иллюзия? Прав был Ричард Бах?

Внутри было тяжело и равнодушно. Я и остальной мир теперь две разные категории. И это не хорошо и не плохо, так просто есть и с этого момента так будет всегда. Человек в минуты слабости всегда пытается зацепиться за что-то незыблемое, родное: любимое занятие, друзей, семью… но во мне эти связи порвались.

В «Дининой» жизни была простая, но привычная работа, был нелюбимый, но все же коллектив, была такая близкая мама и драгоценная бабушка.

В моей жизни не было ничего. Больше не было ощущения, что я чья-то дочь или чей-то друг. На любой коллектив мне было наплевать. Одиночество вдруг показалось теперь самой правильной формой существования — за какие-то несколько часов я прочувствовала его настолько хорошо, что, казалось, с блеском исполнила миссию всей жизни.

А ведь если вспомнить, если копнуть назад в прошлое, то подобный исход, наверное, не покажется неожиданным. Почему, начиная с незапамятных времен, лежа в детской постели, я постоянно повторяла про себя «Я особенная. Я отличаюсь от остальных». Зачем повторяла? Для кого? А, главное, с чего?

Когда с шести-семи лет я доросла до одиннадцати, то повторения подобной фразы стали чаще. Еще через пару лет они дополнились словами «Во мне Великая Сила». Какая сила? Кто тянул за язык, по какой причине эта фраза вызывала сладость и трепет во всем теле?

А одиночество? Была ли я хоть когда-то кому-то близка?

Нет, не так. Был ли на самом деле кто-то близок мне?

Даже если подобное ощущение появлялось, то быстро рассеивалось и больше не возвращалось. Те три парня, с которым я дружила за всю жизнь, с двумя из них даже спала, были ли они близки? Нет. Подруги со школы, института? Я не помнила даже их лиц. Тогда кто?

Я не двинулась с места даже тогда, когда за окном стемнело.

Зачем нужны таблетки, если чувства имеют тенденцию умирать и без них?

* * *

— Первая серьезная проверка на прочность, и ты уже треснула по швам? Узнала о том, что можешь влиять на мир, и сунула голову в песок?

Его слова били.

Они были не просто жесткими, они были жестокими. Дрейк стоял напротив — циничный, раздраженный, невыносимый. Я вдруг поняла, почему многие его не любили.

— Я всего лишь сказала, что не в настроении для шопинга.