Дрейк - Вероника Мелан (2013)

Вспомнился прошлый понедельник, когда я впервые услышала о недельном сроке и меня захлестнула радость. Целых семь дней, как же! Казалось бы, что проще, когда все так доступно объяснили? Выполни задание в первый же день, а оставшиеся шесть практикуйся.

Но на деле эта неделя обернулась семью кругами ада: через меня прошли все вариации негативных чувств — от злости и обиды до полного разочарования. Хотя важно ли теперь?

Под крышу не хотелось.

Вернувшись к подъезду, я уселась на выкрашенную грязной розовой краской изогнутую трубу, призванную служить оградой для тщательно возделанной дворником предподъездной клумбы. Многие цветы завяли, какие-то еще стойко переносили ночные заморозки, гордо вздернув кверху красные и бордовые носики.

Вечер был мягким. Золотился двор, утопал в розоватом свете. Играли в песочнице дети — орудовали совками, катали машины, наполняли и переворачивали кричаще-синие и зеленые пластиковые ведерки. Возмущенно кричали друг на друга, борясь за принесенные из дома инструменты и игрушки.

Белобрысый мальчик с вихрастыми волосами в красной курточке, что-то наставительно сказал тощей девочке в розовой шапке с помпоном, выбрался из песочницы, держа в руках совок, и направился к подъезду. Увидев меня, бесцельно сидящую на перилах, остановился.

Мне почему-то всегда казалось, что дети не любят заговаривать с незнакомцами. Этот оказался исключением.

— Привет. Я Никита, — сказал он. — А ты?

На мальчике были джинсы и маленькие белые засыпанные песком кроссовки, наводящие на мысль о том, что матери приходится их менять каждые два-три месяца. Сын-то растет.

— А я Дина.

Вздернутый носик, вышитая на кармане машинка «МакКвина» из мультика «Тачки». Ясные голубые глаза.

Никита вытянул перед собой совок.

— Я умею копать и строить. А ты что умеешь?

— А я умею переносить с собой вещи, — автоматически ответила я и тут же поморщилась. Приклеилась же эта треклятая фраза за семь долгих дней, а теперь вылезла в ответе первой. Заставит ребенка подумать обо мне невесть что.

Но мальчик не удивился. Ветерок прошелся по его светлым волосам, топорща их на макушке.

— Конечно, — ответил он серьезно. — Переносить вещи — это нормально.

Его слова, сказанные вот так просто и наивно, будто эхом отдались в голове. В глубине что-то неслышно кликнуло. Я застыла, вцепившись одной рукой в холодную шершавую трубу.

— А это у тебя конфета? — спросил он без обиняков, указывая на торчащий из моих пальцев край фантика.

— Ага. Бери….

— Спасибо!

Никита взял протянутую конфету и пошел в подъезд. Непосредственный, общительный мальчик.

А я смотрела прямо перед собой, и в душе поднималась, как могучий гейзер, горячая волна.

Ну, конечно! Он прав! Это просто — ПРОСТО — переносить вещи. И это нормально, потому что так было всегда, потому что я всегда это умела. И не важно как, какие и где…. В одном ли мире или между разными.

Волна поднялась до макушки и вырвалась наружу потоком радости.

Как же я раньше не поняла — не нужно было усложнять задачу, следовало с самого начала сказать себе о простоте, с самого начала представить, что я всегда это умела, с рождения.

«Конечно. Это нормально переносить вещи».

Никита, Никита! Если бы ты сам знал, что сказал!

Это нормально. Это нормально. Это не суперспособность, это что-то обычное, как сходить в магазин. Ведь когда берешь с собой сумку, не боишься, что она пропадет на пороге. Просто знаешь, что так будет.

Потому что так было. Вот и именно, было всегда. И это новое, что я пыталась впихнуть в голову, существовало в ней уже задолго до этого.

Дети все еще копались в песочнице, пытаясь придать сыпучему песку подобие формы. Мелькали разноцветные спины, ходили по кругу ведерки.