Богиня хаоса - Ольга Пашнина (2021)

– Я не это спросила. Я спросила, почему. Какое тебе до меня дело?

– Он сказал, это важно для всех. В том числе…

Я рассмеялась. Только смех вышел какой-то безжизненный.

– Для Брины.

– Да.

– Он солгал. Спасение Брины и моя сила никак не связаны.

– А если она все же умрет? Ты и ее откажешься провести?

– Ты считаешь, это мой каприз? Мне просто лень?

– Я считаю, что ты не можешь отказаться от части себя. Никто не может. Сила – то немногое, что не могут изменить даже боги.

– В этом мире боги до хрена всего не могут изменить.

Украдкой, стараясь остаться незамеченной, я рассматривала Бастиана. В полумраке он казался нереальным, каким-то видением, иллюзией воспаленного мозга. Без привычной школьной формы он выглядел будто иначе. Сначала я подумала, что дело в походной куртке или, может, в изменившейся прическе: Бастиан стал стричься короче.

Но потом поняла: он повзрослел. Из облика исчезла расслабленность человека, уверенного, что ему принадлежит весь мир. Непривычно серьезный Бастиан вызывал непреодолимое желание к нему прикоснуться. И я почти потянулась рукой, но в последний момент испугалась.

– Что еще сказал Крост?

Бастиан пожал плечами.

– Что твои силы – причина, по которой Деллин видела мою проекцию. Что я должен убедить тебя принять их. Просил, чтобы в первый раз я отправился с тобой.

Ого. Кросту было непросто это сделать. А я почти кинула в него стулом…

– Зачем ты меня поцеловал?

Вопрос вырвался сам собой, еще минуту назад я скорее отпилила бы себе крыло, чем задала его.

– Ты мне ее напомнила. Хотел сравнить.

– И что? – Я затаила дыхание.

– Ты другая. Иногда очень похожа. А иногда совсем другая… даже не человек.

На стену от зависшего в воздухе шара падала моя тень. Неестественная, крылатая, искаженная мерцанием огня.

– А что бы сделала Деллин? Если бы эта сила появилась у нее? – спросила я.

Я думала, он не ответит, такой бесконечно мучительной получилась пауза.

– Она принимала все свои силы. Она любила магию.

Как мало ты ее знал, Бастиан. Или убеждаешь и себя, и меня? Она боялась этой силы. Это она просила не принимать меня – и загнала себя в ловушку, из которой нет выхода. Это она внушила тебе ненависть к той, кем в итоге стала.

– Ты ее еще любишь?

– Конечно. Единственная вечная любовь – любовь к мертвому.

Украдкой я смахнула с ресниц слезы и поморщилась от вдруг больно уколовшего отвращения к самой себе. Оно рано или поздно приходит на смену жалости. Зализывать раны становится недостаточно, чтобы чувствовать себя живой. И начинаешь расковыривать их снова. Раз за разом, пока и этот процесс не потеряет смысл. Так начинается путь к хаосу.

Я неловко слезла со стола. От долгого сидения ноги затекли, в них словно впились тысячи иголок. Я делала шаг – но не чувствовала опоры. Через минуту все прошло, но тело ломило, как будто я весь день провела на стадионе. И, кажется, поднималась температура. Во всяком случае, меня бил озноб.

Когда я подошла к двери, Бастиан поднялся, но, услышав мое резкое «Нет!», удивленно застыл.

– Мне не нужны подачки. И твое притворство не нужно. Я хочу спасти Брину, потому что никто не заслужил казни по вине Акориона. И это не зависит от того, насколько ты вежлив и участлив. Возвращайся в Спаркхард. Ты нужен там… а не здесь.

Не знаю, рассчитывал Крост на такую мою реакцию или правда думал, что мы с Бастианом счастливо выбежим, держась за руки, и понесемся к подземному миру, но для него, казалось, вообще не существовало препятствий. К счастью, он хотя бы не дежурил у двери, подслушивая наш с Бастианом разговор. Но едва я вышла на крыльцо отеля, Кейман выступил из тени.

– Где он? – спросила я, удивившись тому, как звучит голос. Он словно принадлежал не мне.