— А, чем мой бета занят, если все из-под контроля вырвалось? Прохлаждается, положив болт на свои обязанности? — перекинулся на Кирилла. Тот держался более достойно, руки за спину, челюсти стиснуты так, что желваки ходят, взгляд на уровне моего плеча, выше не поднимает, опасается. Молчит, не смеет прилюдно перечить, хотя вижу, что распирает. Не хер! Налажал, все проворонил, теперь пусть заткнется и обтекает.

— Набрал бездарей! Толку никакого, хоть сам все делай! — в сердцах поднялся на ноги, отшвырнув кожаное кресло в сторону. Подошел к окну и, заправив руки в карманы, долго смотрел на город, простилающийся внизу, под ногами.

Как же меня все бесит!

Терпеть не могу, когда кто-то ломает мои планы, вставляет палки в колеса, да еще в добавок трусливо прячется, выжидая удобного момента для укуса исподтишка.

Еще эти, стоят как бараны тугие, глазами хлопают. Может разогнать всех на хер? Пусть валят, я на их место быстро замену найду, порасторопнее.

Кто же решился дорогу мне перейти? Загорский? Вряд ли. У нас перемирие, он мужик умный и нарушать его не станет, до поры до времени. Семеновские? Там альфа ушлый, пронырливый, но не думаю, что решит в мою сторону тявкать и зубы скалить. Кто еще? Не знаю. У остальных ни сил, ни храбрости, ни возможностей. Это надо быть либо отмороженным настолько, чтобы берегов не видеть, либо бессмертным, потому что расправа будет жестокой. Надо искать. Землю носом рыть, они ведь не могли вообще следов не оставить, где-нибудь да прокололись.

— В общем, как хотите, но чтоб к пятнице у меня на столе лежал полный перечень лиц, задействованных в этом дерьме, — произнес не оборачиваясь, — понятно?

— Да, — ответил нестройный хор голосов. Точно бараны! Пока хвосты не накрутишь, работать не начнут.

— Все свободны. Кирилл задержись!

Все оборотни, кроме беты покинули кабинет. Я прямо чувствовал, как они стремятся оказаться подальше от меня. Слабаки!

Нечаев с места не сдвинулся. Я спиной его взгляд чувствовал, знал, что он сейчас не смолчит.

Кроме того, что он бета клана, Кирилл еще и мой друг, с самого детства. Единственный, кому позволено перечить. Наедине. Прилюдного неповиновения я не потерплю, даже от него.

— Что скажешь? — интересуюсь, не скрывая сарказма.

— Какого черта ты на всех наехал?

— Мне следует закрыть глаза на вашу нерасторопность? На выполнение обязанностей спустя рукава?

— Ты же знаешь! Это не так! — твердо произнес он, подходя ближе, — все делают то, что должны. Клан работает как часы!

— Серьезно? — хмыкнул, — тогда объясни мне, как мы просрали два объекта за столь короткий срок?

— Не знаю, — он встал рядом, и тоже уставился на город, — первый раз не нашли никаких следов и решили, что случайность.

— Молодцы! Что я могу еще сказать?! Просто молодцы!

— Исправимся. Теперь мы их найдем.

— Конечно. Сначала дождемся, когда гром грянет, получим миллионные убытки, а потом пойдем исправлять. Отличный подход!

Он промолчал.

А чего тут скажешь? Результат на лицо.

— К пятнице у тебя будут имена тех, кто за этим стоял.

— Не сомневаюсь, — кивнул, отпуская его, и бета бесшумной тенью удалился, оставив меня в гордом одиночестве.

Еще немного постоял, подумал о внезапно нарисовавшейся проблеме. Неприятно, но не смертельно. Разберемся. Виновных найдем и покараем, убытки отобьем, впервой что ли с проблемами в бизнесе сталкиваться? Все это суета, пора возвращаться домой, туда, где меня жена молодая ждет.

Воспоминания о Татьяне светлым лучиком озарили, разгоняя хмурое настроение. Вот что важно, а не эти провалы на объектах.

Подхватив пиджак со спинки кресла, вышел из кабинета и направился домой, к Тане.

По пути заехал в салон цветов и купил огромный букет белоснежных роз, от которых она без ума. Все что угодно, ради ее улыбки, ради восхищенного взгляда, наполненного обожанием.

* * *