Warm - Панченко Сергей Анатольевич

- Я был возле той воронки, там озеро с горящим газом.

- Да? А я боялась туда идти, хотя зарево видела, - Ольга рассмотрела свои поврежденные кисти. - Я почувствовала еще до того, как дошел жар, что надо возвращаться и пошла. А когда начало жечь, я прикрыла лицо руками и побежала. А люди? Они метались, как умалишенные, кричали. Я попыталась позвать с собой кого-нибудь, но от боли и страха они меня не понимали. Да я и сама, признаться, когда почувствовала, что на мне вздуваются волдыри мало, что соображала. Заползла сюда, закрылась, а потом начались боли. Поднялась температура, я теряла сознание, приходила в себя, потом кипяток начал сочиться под дверь, тут стало, как в бане, все коробки начали раскисать. Я пришла в себя окончательно, когда на улице безостановочно шпарил дождь. С меня сошла вся кожа, как с шелудивой, даже там, где была прикрыта одеждой. Хорошо, хоть там следов таких не осталось. А вот ладони, шея и голова, - Она снова рассмотрела свои руки. - Эх.

- Бедняжка. Так ты была без сознания дней пять точно.

- Пять? Я так и думала.

- Слушай, ну ожоги если подлечить, то они уже не будут такими. Вон, у Вторуши спина сейчас поджила, а тоже лохмотьями свисала. Тебе надо к нам, подлечиться, как на курорт. Не дай бог инфекции попадут в раны, сепсис начнется. Я же вижу, в сравнении со Вторушей у тебя процесс более запущенный.

- Что ты заладил, Вторуша. Вторуша. Дурацкое имя.

- Прости, мне тоже его имя поначалу слух резало. Дело не в нем, пока я тебя не нашел, ты могла сама с собой договариваться о том, как ты собираешься жить, но теперь, когда я знаю о тебе, позволь и мне влиять на твои решения.

- Почему это?

- Да потому, что людей, как нам видится из своей Зарянки, осталось не так уж и много. Нам надо держаться вместе и думать о том, как не сгинуть окончательно. Держаться по одиночке, самый верный вариант погубить самих себя.

- А у вас есть обожженные женщины?

- Нет. Мы вовремя успели спрятаться.

- А я что, буду, как белая ворона?

- Слушай, во-первых, у нас нет таких, кто станет это замечать, во-вторых, я никому не позволю обижать тебя. В-третьих..., ты кто по профессии?

- Учитель музыки по классу фортепиано, - Ольга вздохнула, заранее предполагая, что выбор профессии для нового мира у нее совсем неподходящий.

- Замечательно! У нас где-то в тереме были гусли, ну там, слепец заезжий в сезон бренчал. А у нас больше никто на музыкальных инструментах не специалист. Вообще замечательно.

- Ага, представляю, вы горбатитесь с утра до вечера, а я на гуслях бренчу, ооой ты гой есииии, добрый мооолодец.

- Ну, что-то кроме фортепиано ты же можешь? У нас и не требуются какие-то особые умения, программисты теперь никому не нужны. Барин велел плодиться и размножаться.

- Барин? Вы там совсем заигрались.

- Это я нашего босса так называю, Александра Сергеича, ему тоже не нравится.

- Ясно. Мне кажется, Гордей, что ты остался без пары. Верно?

- Я? Да.

- Ясно, откуда такая настойчивость.

- Ой, ну извини, мне повезло, что я встретил не бабушку столетнюю, которая могла бы заподозрить меня в желании иметь хоть какую-нибудь женщину. Ты красивая, молодая, это чудо просто, что ты выжила, а я наткнулся на тебя. Верить надо в чудеса, а не пытаться найти всему приземленное объяснение.

- Ладно, Гордей, что-то я в одиночестве в ведьму превращаться стала. Так оно, наверное, и происходит, вначале уединяешься от людей, потом начинаешь их тихонько ненавидеть, а потом нос крючком, взгляд исподлобья, летающая метла.

Гордей заржал, широко раскрыв рот. Ольга, заразившись его смехом, тоже рассмеялась.

- Реально, имя Забава тебе идет, - посмеявшись, произнес Гордей.

- Забава? Мне кажется, это имя для меня подходит, как насмешка. Это как дистрофика назвать Арнольдом.

- Перестань. Нормальная ты. Хочешь, оставайся Ольгой, будешь, как княгиня Ольга.