О чем мы солгали - Камилла Уэй (2019)

На следующий день, отведя Ханну в школу, я поехала в библиотеку Питерборо. Направилась к разделу по психологии и начала перебирать все подряд. Я с трудом представляла, что искать, пока не наткнулась на нужную информацию, и в тот же момент уже даже не обратила внимания на слезы, хлынувшие из глаз.

Когда вечером Даг вернулся с работы, я поджидала его на диване. Накануне он пришел поздно, и у нас не было возможности подробно поговорить про то, что натворила Ханна; и сейчас, войдя, Даг настороженно на меня посмотрел.

– Просто выслушай меня, о’кей? – попросила я.

Он кивнул, сел рядом, и я протянула ему увесистую пачку с копиями, которые я сделала днем. Прежде чем приступить к чтению, он бросил на меня взгляд из-под нахмуренных бровей. Я затаила дыхание.

Наконец Даг поднял голову с выражением изумления на лице.

– Расстройство личности в детском возрасте? – спросил он. – Ранние признаки социопатии? Ты это серьезно?

Я придвинулась к нему поближе.

– Даг, пора взглянуть правде в лицо. Больше так продолжаться не может, Ханна подожгла комнату Каллума, повредила мой глаз так сильно, что пришлось обратиться за неотложной помощью. Она убила Луси… и потом, эта бесконечная ложь, воровство, буллинг. – Я все больше раздражалась и поэтому заставила себя остановиться и сделать глубокий вдох. – Есть такое понятие, как диссоциальное расстройство личности, в книгах пишут, на какие тревожные звоночки стоит обратить внимание.

Я с нетерпением выхватила из его рук пачку бумаг и начала листать в поисках нужного мне места, затем прочла вслух:

– Диссоциальное расстройство личности и социопатия могут проявляться в детстве: желание издеваться над животными или убивать их, склонность к умышленным поджогам, манипулирование другими людьми… – Я посмотрела на него. – Даг, возможно все это именно про Ханну.

– Бет, – покачал он головой. – Брось…

– Почему ты все отрицаешь? – спросила я. – Мы могли бы ей помочь. Мы могли бы помочь нам!

– Хочешь, чтобы ее отправили на лечение? – ответил он; от переживаний его голос звучал зло и резко. – Упекли за решетку? Кто она, по-твоему, будущий серийный убийца? Ты это имеешь ввиду?

– Нет, конечно, нет. Я этого не говорила. Я напугана не меньше тебя. Я люблю Ханну. Но я уверена, что с нашей девочкой происходит что-то ужасное, нужно помочь ей как можно скорее. Я знаю, тебе страшно, но это не значит, что мы не любим ее. А что, если она навредит Тоби?

Даг отвел взгляд.

– Тот мозгоправ, к которому мы ее как-то водили, сказал, что с ней все в порядке.

– Он сказал, что она слишком мала, чтобы поставить диагноз.

– Господи!

Даг поднялся с дивана и начал расхаживать взад-вперед по комнате, остановился у окна, постоял там в тишине, глядя на улицу. Потом он вновь заговорил каким-то не своим, сдавленным голосом:

– Если это все так и ты права… не могут ли они забрать у нас Ханну, Бет? Вдруг они решат, что мы не в состоянии заботиться о ребенке, что мы виноваты в том, какой она стала?

– Даг, Ханна ведет себя день ото дня все хуже, – осторожно напомнила я. – Ей необходима помощь. Да и нам тоже.

Даг кивнул, я с замиранием сердца ждала, пока он продолжал глядеть в окно.

– Хорошо, – промолвил он наконец. – Хорошо, давай попробуем еще раз обратиться к специалисту. – Даг посмотрел на меня. – Только не к этому придурку из Питерборо.

Он грустно улыбнулся мне, чего давно уже не делал, по моим ощущениям – целую вечность, и это было огромным облегчением. Думаю, тот редкий момент близости между нами сподвиг меня вытащить из небытия то, о чем мы договорились никогда друг другу не напоминать и сказать ему следующее:

– Даг, я хочу поговорить о том, что произошло, – выпалила я. – О том, что мы сделали.

Он понял, к чему я клоню, и мгновенно затих. Мои слова повисли в воздухе между нами.

– Слушай, Бет, – сказал он наконец. – Я не могу сейчас об этом думать…