Эффект зеркала - Дарья Сойфер (2018)

С одной стороны, Горовой Айю понимал. Ей было, по меньшей мере, неприятно видеть бабушку-предательницу. Как еще назвать человека, который бросил ребенка в детском доме? Крюкова-старшая явно жила в свое удовольствие. Просторные хоромы с потолками метра три с половиной, обставленные антикварной деревянной мебелью. Идеальная физическая форма. Бассейн? Лыжи? Скандинавская ходьба? Неплохая одежда. Эклеры ручной работы. Айя вон доедала третий и останавливаться не собиралась.

Места и возможности вырастить девочку в другой среде у профессорши было предостаточно. Как, правда, и эгоизма. Олег не мог перестать гадать, какой бы вышла Айя, окружай ее с детства старинные книги, дубовый паркет и академическая тишина. И нравилась бы она ему больше, если бы походила на свою бабку? Нет, не то, чтобы она ему вообще нравилась… Но завораживала своей непосредственностью.

Горовой снова прослушал всю историю Крюковой про дар. Факты он уже и без того знал, но даже теперь боялся упустить хоть слово из ее сбивчивой, эмоциональной речи. Теперь, когда прошел первый шок, когда мозг уже чуточку смирился с тем, что ясновидение, – или, может, жертвовидение? – существует на самом деле, Олег сосредоточился на Айе. Попытался представить себя на ее месте и ужаснулся. Каково это: считать себя безумцем? Каково это: в подростковом возрасте увидеть рядом насильника? По долгу службы Горовой постоянно имел дело с самыми жестокими преступниками. Следователь по особо важным, как-никак. Но при этом он знал, что на одного убийцу приходятся десятки мирных жителей. Айе же приходилось существовать в постоянном окружении чужих скелетов. Ни один человек не был невинным на сто процентов, и в каждом Крюкова видела самое неприглядное, самое темное, что, возможно, никогда бы не вышло на свет. Для нее пропорции были совершенно другими. Ей было так же сложно найти кого-то с чистым послужным списком, как и ему – серийного убийцу. Так можно ли ее винить в том, что она постоянно сбегает и не останавливается на одном месте? Наверное, чувствует себя, как случайный посетитель «Белого лебедя»[1] среди тех, кто оттуда уже никогда не выйдет.

[1] Знаменитая тюрьма, где содержат особо опасных преступников, осужденных на пожизненное заключение.

– Вспомни еще раз момент, когда все изменилось, – попросила Айю новоиспеченная бабушка. – Когда видения стали ярче и четче?

– Спросите его, – девушка кивнула в сторону Олега. – Он был там. Я вывалилась из окна, повредила плечо. Потом один товарищ его вправил мне, и тут началось…

– До этого боль не вызывала у тебя видений? – профессорша сделала какую-то пометку в блокноте.

– Нет… То есть, не припомню, чтобы мне было так больно… Хотя… Один раз подралась довольно сильно. Ножом слегка задели… – и в подтверждение своих слов Айя, не церемонясь, задрала футболку.

Справа, под ребрами, тянулась белая искривленная нить шрама. Прежде Олег не обратил на нее внимания. И как он мог? Ранение было сильным, и такая деталь должна была броситься ему в глаза сразу, ведь она не раз переодевалась практически перед его носом!

– Когда это было? – безо всяких эмоций осведомилась Крюкова-старшая.

Олега поразило, с каким равнодушием вела свой допрос доктор наук. Она ни на мгновение не проявила ни сочувствия, ни сожаления, ни испуга. Любая другая женщина, услышав, что кто-то вывалился из окна или был ранен и терял сознание от боли, охнула бы, ахнула или хотя бы качнула головой. Тем более, бабушка. Тем более, та, что обрела внучку, которую не видела много лет… То есть Олег не был поклонником передачи «Жди меня», но подозревал, что подобные встречи должны проходить иначе, чем рядовой сеанс психоанализа.

– Года три назад, – ответила Айя. – Ничего такого.

– Говоришь, боль была слабее?

– Не знаю… Нет, были еще синяки, кажется, я даже теряла сознание. Но без видений, – Айя пожала плечами. – Может, я упустила их из-за того, что была в отключке?