Преступления прошлого - Кейт Аткинсон (2010)

Она переживала смерть Фидельмы тяжелее всех. Дело было даже не в смерти как таковой, а в том, как долго она умирала, поэтому, когда их мать наконец испустила последний слабый вздох, все почувствовали облегчение. К тому времени Нив, в дополнение к ежедневным поездкам в Уэйкфилд в своей нарядной одежде, уже взяла на себя и готовку, и уборку. Однажды, за несколько недель до смерти матери, она вошла в комнату, которую Джексон делил с Фрэнсисом, — сам Фрэнсис развлекался в городе, как обычно, — и села на старую узкую кровать, едва помещавшуюся в их каморке, и сказала: «Джексон, я сама не справлюсь». Джексон читал комиксы «Коммандос» и размышлял, есть ли у Фрэнсиса заначка с сигаретами; он не понимал, что означают дрожащие губы сестры и слезы в ее больших темных глазах. «Ты должен мне помочь, — сказала она. — Обещаешь?» И он ответил: «Ладно», не имея ни малейшего понятия, на что подписывается. Вот как получилось, что все свободное время он отныне пылесосил, подметал, чистил картошку, таскал уголь, развешивал белье и ходил в магазин, а его друзья надрывали животы от смеха и говорили, что он превратился в девчонку. К тому времени они уже перешли в среднюю школу, и Джексон понимал, что жизнь меняется, и если ему пришлось выбирать между сестрой и бандой подонков, то он должен выбрать сестру, даже если предпочел бы подонков, потому что чувства чувствами, а родня всегда на нервом месте, и этому нигде не учат, просто таков порядок вещей. Кроме того, она платила ему десять шиллингов в неделю.

Это был самый обычный день. Стоял январь; прошло несколько месяцев, как умерла Фидельма, и неделя, как Джексону исполнилось двенадцать. Фрэнсис купил ему подержанный велосипед, отремонтировал его и покрасил, так что тот стал лучше нового. Отец дал ему пять фунтов, а Нив подарила часы, настоящие взрослые часы, с браслетом на защелке, приятно утяжелявшие запястье. Подарки были замечательные, наверное, родные пытались восполнить ему потерю матери.

Отец работал в ночную смену и вернулся домой, когда они в спешке доедали нехитрый завтрак. В это время года было темно, когда они выходили из дому, и темно, когда возвращались, а тот день казался еще темнее, чем обычно, из-за дождя, холодного, зимнего дождя, от которого хотелось плакать. Фрэнсис мучился от похмелья, и настроение у него было скверное, но он подвез Нив до автобусной остановки. Нив чмокнула Джексона на прощание, как он ни старался увернуться. Фидельма всегда целовала его, когда он уходил в школу, а теперь это за нее делала Нив. Джексон от этого был не в восторге: она вечно оставляла у него на щеке след помады, который не так-то просто стереть, и все ребята смеялись над ним.

Джексон покатил в школу на своем новеньком велосипеде и вымок до нитки, мокрая полоса тянулась за ним по коридору до самого класса.

Джексон вернулся из школы и загрузил двухкамерную стиральную машину «Сервис», которую их мать так и не успела оценить, затем почистил картошку, нарезал лук и достал из холодильника мягкую, воняющую мертвечиной пачку фарша — рядом стоял контейнер «Таппервер», в котором Фрэнсис хранил опарышей для рыбалки, ведь мать уже не могла ему этого запретить. Джексон не имел бы ничего против готовки, если бы это освобождало его от уроков, но Нив стояла над ним каждый вечер и давала по уху за каждую ошибку.

Поставив мясо с картошкой на плиту, он прошмыгнул наверх в свою комнату. Отец еще спал, и Джексон не хотел будить его — по разным причинам, но в основном потому, что собирался стащить сигарету из братовской заначки, которую обнаружил в шкафу. Он курил в окно, чтобы Фрэнсис потом не учуял. Ветер швырял дождь в лицо, Джексон моментально задубел, а сигарета намокла и погасла. Он положил ее под подушку: может, за ночь просохнет.