Преступления прошлого - Кейт Аткинсон (2010)

«Папочка». От этого слова у него комок подкатил к горлу. Вторым любимым фильмом Лоры, после «Грязных танцев», были «Дети дороги»,[66] он купил кассету за пару лет до ее смерти. Они смотрели фильм вместе несколько раз и всегда оба плакали в конце, когда поезд останавливается, медленно рассеиваются пар с дымом и появляется фигура отца Бобби, а Дженни Эгаттер (так похожа на Лору в детстве) кричит: «Папочка, папочка!» — странно, ведь для Бобби это счастливый момент, но вместе с тем и невыносимо грустный. Конечно же, он не смотрел этот фильм после гибели Лоры, его бы это убило. Тео не сомневался, что, когда умрет, воссоединится с Лорой, и он представлял себе сцену из «Детей дороги»: он выйдет из тумана, и она увидит его и скажет: «Папочка, папочка». Не то чтобы Тео верил в религию, или в Бога, или в загробную жизнь, он просто знал, что такая большая любовь не имеет конца.

Марли расправилась с конфетами и заскучала. Они сыграли в крестики-нолики, она уже знала эту игру, и в виселицу, которую она не знала, поэтому Тео ее научил, но теперь она проголодалась и начала хныкать. Из окон Джексонова офиса на втором этаже открывался дразнящий вид на закусочную.

— Умираю от голода, — мелодраматично заявила она, скрючиваясь пополам и намекая на спазмы в пустом желудке.

Может быть, Дебора Арнольд вовсе не собиралась возвращаться. Может быть, Джексон тоже не собирался возвращаться, может, он не получил сообщения насчет дочери. Может быть, у него непереносимость зубного наркоза и он от этого умер или он возвращался от дантиста и его сбила машина.

Тео решил, что вполне может оставить Марли одну и сходить через улицу купить им обоим перекусить. Это займет самое большее сколько, минут десять? Что может с ней случиться за десять минут? Глупый вопрос. Тео отлично знал, что может случиться за десять минут: самолет над городом может взорваться или врезаться в здание, поезд может сойти с рельсов, в офис может вбежать маньяк в желтом свитере для гольфа, размахивая ножом. Оставить ее одну — да как ему такое взбрело в голову! В его списке опасных мест офисы обгоняли самолеты, горы и школы.

— Тогда пошли, — сказал он, — сбегаем через дорогу и купим по сэндвичу.

— А если папа вернется, а нас нет?

Тео был тронут этим «нас».

— Ну, мы оставим ему записку на двери.

— Буду через десять минут, — сказала Марли. — Папочка всегда так пишет.

Естественно, все оказалось не так просто. Было три часа дня, забегаловка уже закрывалась, и из сэндвичей остались только яйца с майонезом и ростбиф с хреном — Марли живописно изобразила рвотный позыв. На улице она сунула свою маленькую сухую ручку в его ладонь, и он ободряюще ее сжал. Внезапно девочка оживилась, заметив бургерную на другой стороне улицы, и потащила Тео за собой. Он тут же вспомнил о «коровьем бешенстве», но отогнал от себя эти мысли, — в конце концов, Марли хотела нечто под названием «цыпадрип», то есть из курицы, а не из бешеной коровы, но опять же, какую часть курицы они туда кладут и не умерла ли эта курица от старости? И чем эту курицу кормили? Скорее всего, бешеной коровой.

Он купил ей «цыпадрип» («с картошкой, пожалуйста») и кока-колу. Для фастфуда все было довольно медленно. Интересно, проверяют ли в таких местах качество обслуживания, подумал Тео. За кассой стояли совсем дети. Австралийские дети, если быть точным.

Прошло куда больше десяти минут. Если Джексон вернулся, то уже, наверное, отправил за ними поисковый отряд. Будто материализовавшаяся мысль, из толпы пихающихся иностранных студентов возник Джексон Броуди. Вид у него был диковатый, и он так резко схватил Марли за локоть, что та возмущенно запищала:

— Папа, осторожнее, у меня кока-кола!

— Где ты была? — заорал на нее Джексон.

Тео достался свирепый взгляд. Что за наглость, он всего лишь присматривал за девочкой — в отличие от ее родителей.

— Я работаю няней, — объяснил Тео Джексону, — а не похитителем детей.