Питомник - Полина Дашкова (2000)

На берег из дубовой рощи вышел мужчина среднего роста, довольно худой, но с широкими плечами. На голове у него была полотняная кепка, надвинутая так низко, что тень козырька закрывала лицо до подбородка. Он шел босиком, голый по пояс, в пятнистых камуфляжных штанах. На безволосой белой груди на толстой золотой цепи матово поблескивал небольшой кулон в виде жука из темного камня. Дойдя до полотенца, на котором лежали вещи девочек, он остановился и несколько минут стоял, широко расставив плоские белые ступни, заложив руки в карманы, смотрел на две головы, медленно плывущие к противоположному берегу пруда.

– Как ты думаешь, нас не кинут? – тихо спросила Света.

– Типун тебе на язык, – Ира перевернулась на спину и распласталась на воде, раскинув руки и подставив лицо солнцу, – зачем им нас кидать? Где еще они найдут таких красивых, таких умных, таких одинаковых? И потом, если кому-то можно доверять в наше похабное время, так только браткам.

Мужчина на берегу уселся на траву и принялся обыскивать вещи девочек. Сначала обшарил карманы двух пар шортов, потом без стеснения вытряхнул все содержимое из клеенчатой пляжной сумки.

– Все, плывем назад, – сказала Света, – что-то нехорошо мне.

– Может, перегрелась?

– Не в этом дело, – Света развернулась к берегу, увидела мужчину, который рылся в их вещах, но отнеслась к этому вполне спокойно и только сообщила сестре, все еще лежавшей на спине:

– Явился, не запылился.

– Что, уже? – Ира неохотно перевернулась. – Я думала, мы успеем спокойно позагорать. Эй, ну что за дела! – закричала она так громко, что у Светы заложило уши. – Кончай нас шмонать, подождать не можешь? Хорошо, что мы его заметили, – сказала она Светлане с нервным смешком, – мог бы запросто взять по-тихому и смыться. Так ты не объяснила, почему тебе плохо?

– Потому, что этой ночью я была на дискотеке, – бесцветным голосом проговорила Света, – потому, что меня рвет от кроличьей крови, подсоленного вишневого сока и от всех тех гадостей, которыми мы там дружно занимаемся, я не могу больше участвовать в этих оргиях. Мне кажется, еще одна такая ночь, и я либо умру, либо окончательно сойду с ума и стану настоящей маньячкой. Знаешь, когда я сломалась? Когда появился Солодкин со своей видеокамерой. Мне вдруг захотелось, чтобы он был из милиции или из ФСБ и чтобы нашу похабную семейку наконец накрыли. Пусть что угодно, интернат, колония, панель, но только не кровь живых кроликов, не траханье на алтаре, покрытом церковной парчой…

– Кончай ныть, – процедила Ира сквозь зубы, – мы уже подплываем, нас запросто могут услышать.

– Не спеши. Я должна успокоиться. Когда я поняла, что это ничтожество Солодкин никакой не мент, а самый обыкновенный наркоман, которому зачем-то понадобилось снимать нас на видео, я сломалась. Но, хоть убей, не понимаю, почему мама Зоя позволила ему?

– Маму Зою хлебом не корми, дай покрасоваться перед объективом. Ты замечала, с каким кайфом она общается с журналистами, какое у нее лицо, когда она разглядывает свои фотографии и читает статейки о своем материнском подвиге в разных журналах и газетах?

– И ничего не боится, гадина, – еле слышно выдохнула Света.

– Чего ж ей бояться? У нее отличная «крыша», к тому же наши дискотеки никто еще не снимал ни разу.

– Черные мессы, – быстро, на выдохе, произнесла Света, – вот так это называется.

– Все, тихо! – скомандовала Ира.

Они встали на дно. Вода доходила до пояса.

– Ну чего, девки, наплавались? – крикнул им с берега мужчина. – Ох, русалки, мать вашу, посмотрели бы на себя!

Тела их были покрыты бурой тиной, длинные волосы свисали, как плети. Мужчина подкинул на ладони увесистую связку ключей, затянулся и выпустил дым из ноздрей. Света, ни слова не говоря, навзничь упала на траву. Ира уселась рядом с мужчиной, вытянула сигарету из его пачки.

– Может, ты объяснишь, какого хрена полез к нам в сумку без разрешения?