Светила - Элеанор Каттон (2015)

– Это кто-то со времен Данидина, – отозвался он. – Вот все, что я знал. Не житель Хокитики: по месяцам не совпадает.

– А Карвер знал Анну в Данидине.

– Она приехала сюда на «Добром пути», – коротко отрезал Клинч. – Сверх того ничего не могу тебе сказать. А к чему все это?

Левенталь рассказал, что произошло в офисе «Уэст-Кост таймс» несколькими часами раньше.

– Понимаешь, возможно, Анна солгала. Пыталась нас обдурить. И конечно, у нас не было повода сомневаться в ее словах – вплоть до сегодняшнего дня.

Клинч насупился:

– Но кому и быть, как не Карверу?

Левенталь поджал губы.

– Понятия не имею, – промолвил он. – Может быть кто угодно, полагаю. Не факт, что мы его вообще знаем.

– То есть у нас есть слово Карвера – против Анниного слова! – запальчиво воскликнул Клинч. – Ты ведь не встал на сторону Карвера на основании одного-единственного заявления? Отрицать что угодно можно, согласись: это ни пенса не стоит – откреститься от чего бы то ни было!

– Я ни на чью сторону не встал – до поры до времени, – отрезал Левенталь. – Но я и впрямь считаю, что время для своего признания Анна выбрала не просто так. Вероятно, это важно.

Нахмурившись, Клинч провел рукою по лицу. При этом его движении Левенталь ощутил пряный аромат одеколона и осознал, что Клинч, по-видимому, заплатил цирюльнику за ароматический лосьон вместо пены для бритья ценой в один пенни, которой традиционно обходились в своем большинстве хокитикские мужчины. Эта догадка подтвердилась, когда Клинч убрал руку и Левенталь заметил красноватую сыпь раздражения на гладких щеках собеседника. Издатель незаметно окинул его взглядом. Пиджак Клинча был вычищен щеткой, воротник накрахмален, носки ботинок свеженачищены ваксой, рубашка ослепляла белизной. Ох ты ж, беда, сочувственно подумал Левенталь, он прифрантился ради Анны.

– То есть отца она назвала только после того, как ребенок умер, – выговорил наконец Клинч резко и жестко. – Так диктует честь шлюхи, вот и все.

– Может статься, ты и прав, – отозвался Левенталь уже мягче. – Давай оставим эту тему.

* * *

– Мистер Уолтер Мади – миссис Лидия Уэллс, – представил Гаскуан. – Мистер Мади прибыл в Хокитику из Шотландии, миссис Уэллс, чтобы составить себе состояние на приисках; миссис Уэллс, как вам, безусловно, известно, мистер Мади, хозяйка этого заведения и большой энтузиаст вышних сфер.

Лидия очаровательно присела в реверансе; Мади коротко, почтительно поклонился. После того гость должным образом засвидетельствовал свое почтение хозяйке, прелюбезно поблагодарил ее за чудесный вечер и похвалил переделки, словно по волшебству преобразившие старый отель. Но невзирая на все его старания, комплименты прозвучали плоско: глядя на Лидию, Мади думал только о Лодербеке и Кросби Уэллсе.

Когда гость наконец умолк, вступила хозяйка:

– А вы интересуетесь оккультизмом, мистер Мади?

На этот вопрос Мади никак не мог ответить честно без риска нанести обиду. Однако замешкался он лишь на мгновение.

– Есть многое на свете, миссис Уэллс, что до поры от меня сокрыто, а я надеюсь, любопытства мне не занимать; если меня и интересуют истины, доселе непознанные, так только того ради, чтобы со временем они стали объектом познания, или, проще говоря, чтобы со временем мне довелось их познать.

– Я вижу, вы преловко управляетесь с одним-единственным словом и его производными, – парировала вдова. – Мистер Мади, а что для вас такое – знать? Похоже, вы безоглядно доверяете знанию – по вашим словам судя.

– Что ж, я так полагаю, «знать» – это видеть предмет или явление со всех сторон.

– Видеть со всех сторон, – повторила вдова.

– Но сознаюсь, что вы застали меня врасплох; над определением я еще не поработал толком и не хотел бы, чтобы мне же в ответ его и цитировали, – по крайней мере не сейчас – сперва дайте толком обдумать, как мне его отстаивать.