Куда она ушла - Гейл Форман (2014)

«А чего ты доктору Вайсблут не позвонишь? – спросила Брен по телефону из Торонто, где заканчивала работу над своим последним фильмом. Вайсблут – это психофармацевт, с которым меня свела наша студия звукозаписи несколько месяцев назад. – Может, он пропишет что посильнее. А когда вернетесь, нам надо будет засесть с Брук и всерьез поговорить о твоей сольной карьере. Но это турне ты просто обязан вытерпеть, иначе поплатишься репутацией».

Есть вещи и подороже, чем репутация, а? Так я подумал. Но не сказал. Вместо этого я позвонил Вайсблуту, он выписал мне новые рецепты, и я постарался набраться мужества перед турне. По-моему, Брен понимает, и я сам понимаю, и остальные все понимают, что, несмотря на репутацию «плохого мальчика», Адам Уайлд делает все, что ему скажут.

12

Теперь у меня вместо сердца свинец —

Врачи говорят вырезать опасно,

Говорят, лучше оставить как есть,

Да и плоть вокруг нарастает обратно…

Редкая удача, чудо, да и только.

Хотя как же я пройду

через охрану аэропорта?

«Пуля»

«Косвенный ущерб», трек № 12

Куда мы идем дальше, Мия не сообщает. Говорит, что раз уж это прогулка по тайным местам, то она будет держать все в секрете. Она выводит меня из автовокзала, и мы спускаемся в лабиринт подземных тоннелей.

Я следую за ней, хотя не люблю секреты и считаю, что сейчас их у Мии от меня и так более чем достаточно, и даже несмотря на то, что метро – предел всех моих фобий. Замкнутое пространство. Куча народу. Бежать некуда. Я попытался ей об этом сказать, а она повторила то, что я недавно сказал в боулинге насчет контекста.

– Кто рассчитывает увидеть Адама Уайлда в метро в три часа ночи? Да еще и без свиты? – Мия шутливо улыбается. – К тому же там в такое время наверняка никого нет. Я в Нью-Йорке всегда езжу на метро.

Когда мы оказываемся на станции «Таймс-Сквер», там народу как в пять часов вечера буднего дня. У меня срабатывает внутренняя сигнализация. Когда мы выходим на платформу, на которой стоит целая толпа, мне становится еще хуже. Я напрягаюсь и начинаю пятиться к колонне. Мия выразительно смотрит на меня.

– Это неудачная идея, – бормочу я, но мою попытку высказать свои опасения заглушает рев поезда.

– По ночам они не очень часто ходят, наверное, они тут просто ждали какое-то время! – Мия старается перекричать этот грохот. – Теперь он приехал, все нормально.

Но когда мы садимся, становится ясно, что Мия ошиблась. В вагоне тоже полно народу. Пьяного.

У меня все тело зудит под их взглядами. Таблетки у меня кончились, надо хоть покурить. Сейчас же. Я лезу за пачкой.

– В поезде нельзя курить, – шепчет Мия.

– Но мне надо.

– Это незаконно.

– Пофиг, – если меня арестуют, хоть в камере я буду в безопасности.

Она вдруг взрывается.

– Ты же не хотел привлекать к себе внимание, тебе не кажется, что это будет противоречить цели? – И тащит меня в угол. – Все нормально, – мурлыкает Мия, и я уже жду, что она поцелует меня в шею, как бывало раньше, когда я чересчур напрягался. – Переждем здесь. Если на «Тридцать четвертой» лучше не станет, выйдем.

На «Тридцать четвертой» действительно выходит внушительная кучка народу, и я испытываю некоторое облегчение. На «Четырнадцатой» выходит еще несколько человек. Но на «Канале» вагон внезапно заполняется толпой хипстеров. Я пробираюсь в самый конец, чтобы встать ко всем спиной.