Я понимаю, что это типа шутка такая, но от мысли, будто они меня видят, следят за мной, знают, чем я эти последние три года занимался, я начинаю дрожать, хотя ночь очень теплая.

Заметив это, Мия опускает взгляд.

– Я знаю, что это безумие. Поэтому я об этом никому никогда не рассказывала. Ни Эрнесто. Ни даже Ким.

«Нет, – хочу сказать я, – ты все не так поняла. Это не безумие». Я думаю о голосах, населяющих мою собственную голову, которые принадлежат мне постарше, мне помладше или просто мне получше – в этом я не сомневаюсь. Было время – очень хреновое время, – когда я пытался вызвать и ее, чтобы она мне ответила, но ни разу не вышло. Мне отвечаю только я. А чтобы услышать ее голос, оставалось полагаться лишь на воспоминания. Но их у меня хотя бы в достатке.

Я и представить не могу, что было бы, если бы у меня в голове жила и Мия – насколько бы это меня утешило. Поэтому мысль, что они были с ней все это время, меня радует. И еще благодаря этому я понимаю, почему из нас двоих она больше похожа на нормального человека.

15

Я совершенно уверен, что когда в Орегоне рождается младенец, покидая роддом, он получает свидетельство о рождении и крошечный спальник. Все жители этого штата обожают отдыхать с палатками. И хиппи, и реднеки. И охотники, и зеленые. Богатые. Бедные. Даже рок-музыканты. Особенно рок-музыканты. Наша группа довела искусство панк-рок кемпинга до совершенства: мы могли собрать свои манатки где-то за час и выехать в горы, и пили там пиво, жгли всякую еду, играли музыку вокруг костра и дрыхли под открытым небом. В далекие нищебродские времена мы даже во время турне иногда останавливались в палатках, чтобы не селиться в каком-нибудь очередном хламовнике, населенном рок-н-рольщиками и тараканами.

Не знаю, может, это связано с тем, что, где бы ты ни жил, до дикой природы было рукой подать, но складывалось ощущение, что все орегонцы время от времени уходят пожить в леса.

Ну, то есть все, кроме Мии Холл.

– Я сплю только в кровати, – сказала мне Мия, когда я впервые позвал ее в лес на выходные. Я в ответ на это предложил взять надувные матрасы, но она все равно отказалась. Услышав, как я пытаюсь ее переубедить, Кэт расхохоталась.

– Что ж, удачи тебе в этом начинании, Адам, – сказала она. – Мы с Дэнни вывозили ее в детстве. Хотели отдохнуть неделю на побережье, но она орала целых два дня, и нам пришлось вернуться. У нее на кемпинг аллергия.

– Это точно, – подтвердила Мия.

– А я поеду, – вызвался Тэдди. – А то мне палатку только во дворе разбить удается.

– Тебя деды каждый месяц водят, – возразил Дэнни. – И я с тобой схожу. У нас просто всей семьей не получится. – И он со значением посмотрел на дочь. В ответ она лишь закатила глаза.

Так что когда Мия согласилась, я был в шоке. Случилось это тем летом, когда она перешла в последний класс, а я поступил в колледж, и мы тогда практически вообще не виделись. Дела в группе пошли в гору, так что почти все лето мы гастролировали, а Мия ездила в лагерь с оркестром, а потом к родственникам. Наверное, она всерьез по мне соскучилась. Другого объяснения этой ее уступке я придумать не мог.

Я понимал, что обычный наш панк-рокерский стиль ей не подойдет, так что взял в аренду палатку. И еще коврик-пенку. Набил едой холодильник. Я хотел, чтобы все прошло хорошо, хотя, по правде говоря, я не особо понимал, почему она вообще воспринимает саму идею кемпинга в штыки – изнеженной ханжой Мия никогда не была, могла ночью пойти в баскетбол играть – так что я и не мог угадать, какие земные блага ей необходимы, чтобы получить от этого удовольствие.

Когда я за ней заехал, проводить нас собралась вся ее семья, словно мы собирались в дикое сафари, а не на банальную вылазку на двое суток. Меня подозвала Кэт.

– Из еды ты что взял? – поинтересовалась она.

– Сэндвичи. Фрукты. На сегодня – гамбургеры, печеные бобы и сморы[17]. Ну, для аутентичности.