Аномалия - Майкл Смит (2019)

Джемма с силой рванула руку на себя и снова прижала ее к животу. В моей памяти всплыла картинка из детства: я лежу в кроватке, корчась от колик, и только прохладная ладонь матери способна облегчить эти муки.

Поэтому я осторожно положил ладонь ей на живот. Джемма взвыла от боли. Мы почти соприкасались головами, и я подумал, что мои барабанные перепонки сейчас не выдержат и лопнут.

– Прости.

Я убрал руку, но Джемма снова закричала. И снова. Значит, дело было не во мне.

Я взглянул на остальных, но их беспомощные лица говорили лишь об одном: они тоже не знают, что делать, как облегчить эту боль. Ни у кого из нас не было детей, поэтому мы понятия не имели, как себя вести. А еще иной раз случаются ситуации, когда мы забываем о том, что уже давно повзрослели, и снова превращаемся в ребятишек.

Джемма открыла рот, но вместо крика мы услышали очередной позыв к рвоте, сопровождаемый еще более кошмарной вонью. Он перешел в самый страшный звук, который только можно себе представить, – так скулит умирающее животное.

Она завалилась на бок, сбив фонарик, и тот погас.

Я дотянулся до нее, опять чувствуя жар, исходивший от ее кожи, нащупал и снова включил фонарь. Лицо Джеммы было перекошено, она громко и часто дышала.

Потом ее глаза широко распахнулись, дыхание стало прерывистым, в горле что-то забулькало. Она не отрываясь, смотрела на меня и шевелила губами, но слов я разобрать не мог.

Вдруг из ее рта выскользнул темно-красный сгусток.

Глаза стали еще шире.

Руки свела судорога, пальцы скрючились, как когти хищной птицы. Рот наполнился кровью, но она не вытекала наружу и забурлила в горле, когда Джемма начала кричать.

Я действовал так быстро, как только мог: подтянул ее колени к груди, сунул пальцы ей в рот, пытаясь прочистить горло, но это не помогало. Джемма захлебывалась собственной кровью.

И захлебнулась.

Она умерла.

Глава 40

Я несколько раз надавил ей на грудь, перевернул на живот, нажал на спину – применил все известные мне приемы, включая те, что видел в медицинских программах. Безрезультатно.

Что делать, когда на твоих глазах происходит такое? Я стоял на коленях у тела Джеммы, распластавшейся в нелепой позе, с неестественно вывернутой шеей, и чувствовал себя так, будто все происходящее – просто чудовищное реалити-шоу, плод чьей-то больной фантазии.

Я бережно перевернул Джемму на спину.

Огромные, ничего не видящие глаза смотрели в пустоту. Подбородок, шея и грудь были залиты кровью, в которой угадывались какие-то мелкие кусочки, извергнутые желудком. И этот жуткий запах – густая, тошнотворная смесь металлических нот крови и чего-то еще, по-видимому, того, что разорвалось внутри.

Теперь я знал, что должен сделать. Пусть это и будет выглядеть абсурдно.

Я коснулся пальцами век Джеммы, еще теплых, и закрыл ей глаза. Одно веко опустилось чуть быстрее, и с долю секунды казалось, будто она мне подмигивает.

Я встал. То, что лежало у моих ног, больше не было нашей остроумной бесстрашной Джеммой. Это была лишь ее опустевшая оболочка.

Некоторое время мы молча смотрели на нее, потом Пьер подобрал фонарик, мы отошли к стене и сели, прижавшись к ней спинами.

Голова разрывалась от боли. Я ждал, что Кен попросит сигарету, но он так и не попросил. Да и какое утешение могла сейчас принести сигарета?

Наконец тишину нарушил голос Пьера:

– Ну и как мы поступим?

– То есть?

– Как объясним, почему Джемма не вернулась вместе с нами?

– Никак. – Молли повернулась к Пьеру. – Ты что, до сих пор не понял? Нам не придется никому ничего объяснять: мы останемся здесь, вместе с ней, навсегда.