Кукушка - Натали Дэниелс (2020)

Никто не любит признаваться, что у него ни разу не случалось депрессии, – примут за человека бесчувственного и поверхностного. С другой стороны, не хочется говорить: да, накачивался «Прозаком» по самую макушку и каждое утро выл при мысли, что надо как-то прожить еще двадцать четыре часа, – сочтут совсем чокнутым. Нужно быть несчастным в строго определенной степени, приемлемой в приличном обществе. Согласны?

– Я всегда думаю о тех, кому гораздо хуже.

Я выпустила голубой дым в голубое небо. Да, я ей верила. Было у нее в характере что-то от Эдвины Керри: никаких глупостей и капризов, «оденься потеплее». Мне это нравилось, хотя свидетельствовало о толстокожести, которую я в ее характере замечала и раньше. Лия могла в открытую нахамить ей, и она никак не реагировала, будто это ровным счетом ничего не значит и нимало не задевает. Я бы на ее месте жутко обиделась и разозлилась. Согласитесь, доктор Р.: чужие отношения – темный лес.

В то же время я завидовала устойчивости ее психики. Как чудесно не знать этих ужасных темных состояний… Вероятно, это врожденное. Мне нравилась ее незамысловатость. Вам, конечно, виднее, но я пришла к выводу, что кнопка саморазрушения заложена в ДНК: ты либо склонен к суициду, либо нет. Необязательно, что жизнь побила тебя больше других, просто мозг запрограммирован именно так справляться со сложностями. Смерть кажется заманчивым решением проблемы. И, в конкретный момент времени, гораздо более разумной альтернативой, чем жизнь. Я уверена, что люди, склонные рисковать, скорее могут прикрыть всю эту лавочку. Моя первая попытка самоубийства случилась в пятнадцать. Я забеременела во время первого секса. Тогда это показалось концом света. Я проглотила все таблетки из шкафчика в родительской ванной. К несчастью, родаки были старыми хиппи, и мой передоз состоял из коры дуба и женьшеня.

– Я принимала антидепрессанты, – сообщила я (почему-то захотелось рассказать). – Накрыло, когда родила Энни.

Несс никак не отреагировала, судя по всему, не осуждая. Позором за это больше не клеймят.

Мы лежали на спине в траве и глядели в небо, уже порядочно обкуренные. Говорили о причине и следствии, катастрофах, судьбе, удаче и совпадениях. Наблюдали за орлом в вышине, а он наблюдал за нами. То стремглав падал вниз, но взмывал – мы решили, что до него долетает непривычный сладковатый запах сенсимильи. Перекусил кроликами и теперь до смерти скучает в обществе товарищей. Посмеялись, а потом каждая ушла в свой мир.

– Какой он был, тот парень, в которого ты влюбилась? – спросила Несс, вырывая меня из грез.

Я помолчала.

– Какой парень?

– Перед Карлом.

Я вздохнула. Тот парень… Господи, как это описать, доктор Р.? У вас такое случалось? Вы чувствовали с Душкой Саем, что всю предыдущую жизнь существовали в полусне? Что он разбудил вас и наполнил до краев? Страдали вы от этого вида сумасшествия? Или это был вовсе не Душка Сай?

– Познакомились давным-давно. Мой препод в универе. Потом столкнулись через несколько лет на вечеринке. Все получилось… непросто.

Несс затянулась и повернула ко мне голову, приподняв бровь.

– В смысле, он был женат?

Я приподняла бровь в ответ.

– В смысле, да.

– Сколько вы встречались?

– Четыре года, с перерывами.

Она присвистнула и легла, глядя в небо.

– На что спорим, роскошный секс!

Я рассмеялась.

– Роскошный.

Да, роскошный. Я смотрела, как Несс потягивается. Она закатала рукава футболки, и мне была отчетливо видна ее грудь.

– Эх, если б нам давался хоть один день чистой страсти! Чтобы отключить голову и трахаться без последствий! – Она вздохнула.

На мгновение я подумала, что она говорит о нас, себе и мне. Ча-ча-ча – застучало мое сердце.

– Кого бы ты выбрала? – спросила я. (Да, по моим стандартам, это заигрывание. А по вашим?)

– Не знаю. Любого, кого прибьет к моему берегу.