Кукушка - Натали Дэниелс (2020)

– Однако вы меня интригуете. Серьезно! – обезьянничая, скрещиваю ноги и подаюсь вперед. Ни с того ни с сего накатывает веселье. – Лоразепам – полный улет, да? Такого чудного вымачивания мозга я больше не ощущала, зато впадала в истерики и часто вырубалась. Помню, играли вечером с детьми в «Скрэббл». Я хотела компенсировать им весь этот хаос, подражала дому Уолтонов. «Спокойной ночи, Джон Бой!» (Интересно, Джон Бой сидел в «Снэпчате»? А миссис Уолтон баловалась крэком?) Энни составила слово «анус», заявив, что это такая рыба, и я засмеялась и не могла остановиться. Ударилась головой о каминную полку и захрапела, уткнувшись в красный квадрат. А вы зачем их принимали? Вы же такая страшно нормальная! Или утомились спасать мир?

Я жуткая злюка. Причем доктор Р. мне нравится. Хотелось бы прогуляться вместе, зайти куда-нибудь, выпить чаю с пирожным, играть другие роли, не те, что предназначены нам в этой комнате.

– Тревожность уменьшилась?

– Как сказать… Скоро, чтобы добиться прежнего эффекта, миллиграмма уже не хватало; я отрикошетила к еще большему стрессу и горстями глотала таблетки, чтобы чувствовать себя просто нормально. Они стопроцентно вызывают привыкание, о чем эта помешанная на знаменитостях сучка-врачиха забыла сказать, влияют на всю нервную систему; тело утрачивает собственную способность успокаиваться. Вы, надо полагать, знакомы с законодательством, регулирующим применение препаратов. Там сказано, что нельзя принимать бензодиазепины дольше месяца. И только в случае острой тревожности. И как, скажите на милость, определить, острая она или нет?

– Расскажите про Праздник урожая, Конни.

Она как собака с костью. Держу пари, доводит Душку Сая до полного бешенства. «Вынеси мусор». – «Сейчас». – «Вынеси мусор!» – «Сейчас!!!»

– А может, вы расскажете, что поставило на колени вас?

– Мы здесь говорим о вас. Давайте, помогите мне.

– Нет, это вы мне помогите! Попросите Карла привезти Джоша и Энни.

Ее голова склонена набок, руки скрещены, лоб наморщен. Устала, запросто может встать и уйти. Я этого не хочу. Смотрю в окно. На небе что-то заваривается. Лондон, точно подушкой, накрыло удушающей белой промозглостью. Она проникает повсюду, я чувствую, как она просачивается сквозь стекло. Стена удушающей прохлады прямо рядом с нами.

– Смотрите! Кажется, снег!

Встаю. Она оборачивается, и мы обе глядим в окно. Правда! Снег! До чего красиво! Беззвучно кружат большие толстые снежинки. Мы, как дети, широко раскрываем глаза от удивления – больше не психиатр и пациент, просто два человека, которые смотрят, как падает снег.

Когда опять садимся, атмосфера меняется. Снег меня смягчил. Не знаю, почему я такая злюка. Порой чувствую себя здесь совсем без корня и жутко боюсь.

– Вы должны понять контекст того дня.

– Хорошо, – отвечает доктор Р. (Иногда она нежная, как мать. До смерти хочется положить ей голову на колени и заснуть.) – Поясните контекст.

Делаю паузу и вспоминаю.

– Сейчас мне нужны таблетки, чтобы чувствовать себя нормально. В «Википедии» сказано, что один миллиграмм лоразепама равняется десяти миллиграммам валиума, а я в день иногда глотаю три или четыре. Подумайте: я настоящий нарик, и все законно!

– Ваш врач знал о количестве, которое вы принимали?

– Мой врач нюхает кокаин в детском туалете на Рождественской ярмарке.

– Вы кому-нибудь говорили?

– Родителям – нет. Они же поклонники цветочных эликсиров Эдварда Баха. В детстве я поранила голень, так мама уложила меня в постель и смазала ногу арникой.

– А Карл? Он знал?

– Карл сам ярый сторонник запрещенных препаратов, он был только за. К тому же, подозреваю, он предпочитал видеть меня одуревшей, менее желчной и бдительной. Видите ли, мои фарфоровые края стали мягкими и пушистыми, как вата, чтобы смягчать жизненные тычки.

– И как обстояло дело с тычками? Какие у вас с ним были отношения?