Одиночка - Виктор Гавура (2021)

Поганевич встретил Павла, развалившись барином в кресле, и слушал его резюме в позе Наполеона, запрокинув голову и скрестив руки на жирных грудях гермафродита. Это был дородный мужчина с кукольным подбородком между свисающих по бокам пухлых щек. Всегда в костюме, при галстуке, тщательно причесанный. Под этой личиной маскировался жлоб, ‒ тупой, завистливый и злой. Обычный начальник современного украинского типа, «герой капиталистического труда», как его характеризовала уборщица Люся.

С подчиненными Поганевич говорил с безнаказанно грубой властностью, присущей выскочкам. С любым же захудалым вышестоящим начальником, самой что ни есть минздравовской мелюзгой, он был до холуйства раболепен. «Самовлюбленно-злобная пустышка», ‒ поставил диагноз Павел. «Дутая величина», ‒ усмехнувшись про себя, упростил он. Взломать его скептически защитную установку для Павла не составляло труда.

Павел с детства был очарован звучанием слов, знал их волшебную силу, верил в их колдовскую власть. Он владел многими магическими заговорами, механизм действия которых заключается в определенном соотношении и последовательности обертонов. Основное в них, ритм, темп и тембр голоса, воздействующие на сознание и подсознание человека. И не захочешь слушать, но услышишь, ну, а услышишь, ‒ тогда держись. Павел подгадал момент, когда Поганевич слегка отвлекся, убаюканный его речью с тщательно расставленными ритмическими ударениями (иктами и тезисами). Его брезгливо перекошенный рот расслабился, потерял форму, и тут Павел вручил ему свое заявление.

‒ Вот мое заявление, ‒ не допускающим возражений тоном сказал он.

Неожиданно для себя взяв в руки лист бумаги, Поганевич весь преобразился. Всполошено ворочаясь в кресле, он несколько раз перечитал заявление, перевернул и попробовал прочесть его вверх ногами, но у него не получилось.

– Нам надо проконсультировать этот вопрос с юристой… – догадываясь о каком-то подвохе, попытался потянуть время Поганевич, но наткнувшись на взгляд Павла, осекся.

Не зная, что предпринять, Поганевич положил заявление перед собой на стол и, отодвинувшись, некоторое время подозрительно разглядывал его издалека. С большой осторожностью приподнял край листа с заявлением и заглянул под него (нет ли там чего?..), внимательнейшим образом осмотрел его на просвет и даже обнюхал (!) А затем, ни слова не сказав, начертал на нем свое соизволение: «Принять». Разум и логика прекрасные вещи, но они отдыхают там, где властвует Абсурд.

В последующем Павлу пришлось часто общаться с Поганевичем. Любые отношения, это соглашение двух сторон, своего рода негласный контракт. Поганевич стал его постоянно нарушать. То, что он забирал у Павла львиную долю его гонораров, он считал само собой разумеющимся. Поганевич люто завидовал растущей известности Павла, и весьма значительная сумма зарабатываемых им гонораров лишь раздражала Поганевича. Особенно его выводили из себя многочисленные звонки влиятельных лиц, просивших его устроить консультацию у Павла. Он все время норовил Павлу что-то доказать, словно догадывался о розыгрыше при приеме на работу, когда Павел использовал свое заявление да и его самого, как бумагу, которая как известно, годится на многое...

Поганевич имел неудержимую тягу к пустой риторике. Вызвав к себе Павла, он со значительностью свойственной невеждам, часами вел с ним сократические беседы, задавал вопросы и сам же отвечал на них. Самовлюбленно слушая себя, он разглагольствовал обо всем, что ни взбредет ему в голову, упиваясь своим словоизвержением, как глухарь на току́.

– Традиционная медицина коренным образом отличается от нетрадиционной, – просвещал он Павла тоном великодушного лилипута.

На эту тему Поганевич любил резонерствовать больше всего.