Против течения - Рогов Борис Григорьевич

— И что же там происходит? Сегодня точно не должно было ничего происходить, бригада решила взять выходной, чтобы отметить день рождения Лёшки Маримонова. Фигура популярная в общаге, праздник должен был быть масштабный. Потом наверстают, не переживайте вы так, Александр Семёнович.

— Точно! Масштабный праздник получился, — Тришин с возмущением, рассказывает, что произошло на самом деле.

— Так ведь хотели как лучше! — Рогов не теряет присутствия духа. — К тому же никаких неприятностей не произошло.

— Сторожам скажи спасибо, попались добрые и меня вызвали, а если бы просто в милицию позвонили? Тут бы и мне прилетело и тебе, а этих придурков из института бы выперли.

— К счастью всё обошлось ведь? Вот только надо бы подумать, как нам ускориться, чтобы действительно не проколоться с какой-нибудь случайностью. В каком состоянии сегодня ваше полотно?

— С грунтованием закончили, с переносом фигур с эскиза на холст почти закончили, осталось только центральную фигуру красногвардейца со знаменем и всё, можно будет приниматься за подмалёвок.

— Так чего ждать? Четырёх человек уже можно за подмалёвок высаживать. Вы, Александр Семёнович, этого вашего красногвардейца пропишете во всех цветах радуги. Вам же можно и днём работать. Чтобы время ещё сэкономить, давайте сделаем роспись в стиле революционного авангарда.

— Это ты что имеешь в виду? Если абстракционизм какой пролеткультовский, то сразу — нет!. Я таким не занимаюсь.

— Так я и говорю, что центральная фигура должна быть прописана реалистично! Как символ победы революции, а фон пусть будет чёрным, белым, серым и в виде осколков, как символ поражения старого мира.

Новосибирск. Квартира Тришина. 04 ноября

Следующий день начался для Александра Семёновича с раннего телефонного звонка. Звонил ему возмущённый Ясюлюнас.

— Александр Семёнович, как же так! — в его голосе слышались металлические нотки. — Вы помните, какие сроки на выполнение нашей с вами работы прописаны в договоре?

— Конечно, я всё прекрасно помню — Тришин не любил, когда на него напирали заказчики.

— А вы знаете, какое сегодня число? А месяц? Или для вас всё ещё октябрь? — металла в голосе зама по культуре становилось всё заметнее.

— Прекратите истерику, Юрий Иванович, да, я прекрасно вас понимаю, но вам хотелось получить живописное полотно и получить его быстро, что я не устоял перед вашим напором и солгал. Реально такое полотно пишется минимум полгода. Мы планировали так организовать работу, чтобы закончить к Новому Году. Сегодня мой помощник сообщил мне, как можно сделать к началу декабря. У нас там, кажется, День Конституции? Вот к этой…

Но Ясюлюнас не даёт договорить. Он просто взрывается в гневе. Тришину мерещится, что прямо из телефонной трубки брызжет начальственная слюна, и он брезгливо отодвинул её от лица.

— Да, как…! Да, кто вам…! Какая конституция? Вы спали что-ли последние полгода? В этом году приняли новую конституцию и день конституции теперь в октябре. А за то, что вы мне солгали, за то, что не выполняете взятые на себя обязательства… Я вам… Я вас… Что хотите делайте, но чтобы через четыре дня картина была закончена!

— Но, Юрий Иванович, это просто не возможно! Как минимум краска должна высохнуть! Масло оно долго может сохнуть и это от нас не зависит ни как!

— Возможно — не возможно! Я всё сказал! Не сделаете, пеняйте на себя. Договор будет расторгнут, вам придётся аванс вернуть и больше никогда, вы слышите? Никогда Горисполком не будет вам ничего заказывать, — стук брошенной трубки сообщил, что разговор окончен.

…

С Борькой Тришин смог встретиться только вечером. До назначенного срока оставалось только два дня. Ситуация сложилась аховая.

— Нормальное полотно за два дня не сделать. — Констатировал состояние дел Рогов. — Надо значит сделать так, чтобы хотя бы формально выполнить договор. О! У меня идея! Слушайте, Александр Семёнович!