Против течения - Рогов Борис Григорьевич

Когда Егор Кузьмич придёт, мы не знаем но будьте на месте весь день. Его кабинет из вашего окна виден. Вы тут хотя бы порядок наведите, а то как в свинарнике… — последние слова мы слышим уже на лестнице. Непонятный бородач с топотом спускается по ступенькам.

— Интересно, — Инка Ромашкина, вступает в разговор, — эта шишка пешком придёт, или на лимузине с кортёжем прикатит?

— Как-то не солидно пешком. Наверное, на лимузине. — Рассуждает Павлов. — И с эскортом мотоциклистов.

Пахомова в это время стоит у окна и смотрит на площадь Ленина — огромное пустое пространство метров сто пятьдесят на сто пятьдесят. В лучах утреннего солнца она выглядит знойной пустыней, потому что на всем её протяжении нет ни клочка тени. Только газоны, заросшие чахлыми цветочками, простираются от одного края площади до другого.

— Тихо! — Наташка останавливает внезапно нашу болтовню, — смотрите! Вон, какая-то делегация по крыльцу спускается. Человек десять не меньше. Вдруг и правда, к нам. А ну-ка мальчики и девочки, давайте хотя бы видимость порядка создадим.

Как мы не старались, но вынести мусор из комнаты не успели. Павлов с охапкой бумаги, приготовившийся уже бежать по коридору, замер перед дверью, услышав топот ног на лестнице.

— Давай, всю эту фигню на шкаф запихаем. Никто ничего не заметит, — Борька Меньшиков подходит к делу творчески.

— А если всё это сверзится, прямо на бошки этих начальников? — задаёт вопрос Серёга, уминая расползающуюся кучу мусора.

— Значит такова судьба. Мы сделали всё, что смогли.

Только Павлов успевает спуститься со стула, как дверь распахивается и на пороге опять появляется мужик в бороде.

— Вот тут у нас работает бригада практикантов, которая занимается домом с мезонином. Это памятник деревянного зодчества в стиле классицизма. Адрес — Герцена, 31. — Бородатый жестом приглашает разношёрстную публику войти в нашу скромную обитель.

Первым порог переступает крепкий седой дядька в сером летнем костюме. Это и есть будущий автор антиалкогольной компании и второе лицо партии — Егор Лигачёв. За ним протискиваются остальные. У нас на столах, кроме раскиданных со вчерашнего вечера листков с кроками [163], ничего нет.

Лигачёв первым делом проходит к окну и, усмехнувшись, словно снайпер выбирающий позицию, оглядывает открывающуюся из окна перспективу площади. Потом как-будто возвращается к действительности.

— Значит, говорите, готовите к реставрации дом по Герцена… Хорошо. Давайте посмотрим. В какой стадии работа? — обращается он к бородатому.

— Пока только в самой первой. Студенты выполняют обмерные чертежи. Фиксируют, так сказать, существующее положение, — У мужика по лицу струится пот, а руки ни как не находят места.

— А что, в таком виде и будут выдаваться чертежи? Каляки-маляки какие-то, — один из сопровождающих чиновников брезгливо перебирает наши листочки, которые действительно после чердаков и подвалов выглядят не очень презентабельно.

— Нет, это только первоначальная информация, полученная нами непосредственно после измерений здания, — возмущается Павлов. — Мы к выходным закончим, вот тогда приходите. Всё вам покажем и расскажем.

Вся компания подходит к окну, подражая главе обкома, бросает взгляд на площадь и покидает комнату. Замыкает шествие сам Лигачёв.

Тут меня озаряет!

— Егор Кузьмич, можно вас на минутку?

— Только если действительно на минутку. — Шеф добродушен.

— Борис Рогов, Сибстрин. Я параллельно с учёбой работаю в газете «Дзержинский комсомолец». Знаю, что в сороковых вы работали в Дзержинском райкоме. Вас до сих пор там помнят. Может быть, вы найдёте минут пятнадцать для короткого интервью нашей газете? — Я выпаливаю этот экспромт и замираю в ожидании. Если откажется, то как мне его ещё достать?