Однажды я выберу тебя - Эмма Скотт (2021)

– Поцелуешь меня? – спросил он. – Эти губы… я не могу от них взгляд отвести.

Мне хотелось смеяться. Плакать. Отбросить осторожность и пустить на ветер все этические нормы. И упасть в его объятия. Я покачал головой и взял его за руку.

– Нет. Не сегодня.

Его брови сошлись на переносице.

– Сейчас самое время. Завтра… – Его плечи поднялись и беспомощно опустились.

– Я знаю. Поспи немного.

Кажется, он заснул еще до того, как я закончил фразу. Я убрал прядь блестящих золотых волос с его лба и улыбнулся. Все это неправильно. Слишком многое лежало между нами, но сейчас тяжести его тела в моей постели и звука дыхания в пространстве комнаты вполне хватало. Это было прекрасно.

– Спокойной ночи, Сайлас.

А потом сон унес и меня.

ГЛАВА 15

Сайлас

Льдисто-серебристый отблеск рассвета проник в комнату, упав мне на лицо. Я моргнул и подавил стон. С каждым ударом сердца в висках пульсировала боль, а желудок предупреждал, что не стоит делать резких движений или думать о еде, иначе не обойдется без последствий.

Я медленно повернул голову и взглянул на мужчину, лежащего на кровати рядом со мной.

Макс спал на животе, наполовину уткнувшись лицом в подушку. На закинутой за голову руке даже во сне четко вырисовывались мышцы.

Мне не стоило замечать его силу. Мужественность. Чуть отросшую щетину на подбородке или густые брови. И что его рука, лежащая между нами, словно бы тянулась ко мне…

И плоть моя затвердела.

Черт возьми, затвердела.

Член в штанах напрягся, ноя и ища облегчения. Не стоило отрицать или делать вид, что это просто утренний стояк. Я хотел Макса. С хранилища сорвало крышку, и обратно ее уже не приладить.

«Нет… я могу сделать лучше».

Головная боль усилилась, и я закрыл глаза. Состояние похмелья вызвало к жизни отголоски ощущений, порожденных отказом от приема ОксиПро. И напомнило, насколько слабым я был тогда. Похоже, я так и не стал сильнее.

В памяти вновь проснулась Аляска, бушуя и ревя, потому что я возжелал мужчину. В кромешной тьме за сомкнутыми веками тренер Браун держал в руке пульт, безжалостно подавая электричество и обещая: исправьте в себе лишь маленький изъян, и все прекратится. Чтобы избежать электрошока, холода, побоев и вынужденных маканий в озеро, нам предстояло стать другими, не похожими на себя прежних. И тогда мы смогли бы вернуться домой.

И теперь, много лет спустя, когда Макс Кауфман лежал в постели рядом со мной и разум призывал заговорить, рассказать о безумии и муках Чисаны, тело вспомнило холод и боль. Душа вновь наполнилась страхом и стыдом. Все это глубоко поселилось во мне, возможно, запечатлелось навсегда.

Обрывок воспоминаний пробрался в мысли: больница после Чисаны. Я лежал с воспалением легких, едва живой, и кричал на всех, кто пытался до меня дотронуться. Врач поставил мне диагноз – посттравматический стресс.

– Последствия того, что сотворили с этим юношей, могут длиться годами. Всю жизнь.

Отец нахмурился, смущенный гневом доктора.

– В этом-то весь смысл.

Я осторожно сел на кровати, стараясь не тревожить больную голову. Я решил не будить Макса. Глубоко вдохнув, я подождал, пока успокоится желудок. Эрекция давно прошла.

Я осторожно поднялся на ноги, стараясь, чтобы кровать не скрипнула. Когда я обулся и потянулся за пиджаком, в памяти всплыли обрывки воспоминаний о прошлом вечере. Я держался за Макса. Цеплялся за него. Я оказался в его власти. Он мог бы сделать все, что захотел, и я бы поддался. Но я напился, и он меня не тронул.

Я чувствовал облечение от этого. И желал, чтобы все случилось иначе.

«Нет, я могу сделать лучше…»

Я выскользнул из комнаты и закрыл за собой дверь. Коридоры были пусты. Дом спал, лишь с кухни доносились слабые звуки готовящегося завтрака. Там царила Рамона.